Мы едем в Чечню, в Грозный. Нас трое – мы с женой Галиной и наш капитан Ахмат, карачаевец, очень интеллигентный и предупредительный мужчина. Мне было приятно познакомиться с ним и его друзьями Азаматом (он – кабардинец) и Александром (этот русский). Они сопровождали нас в путешествиях по кавказским минеральным водам, в Пятигорск и Терскол. Все ребята интеллигентные с высшим образованием. Кстати, имена я на всякий случай изменил. Теперь у нас полицейское государство. Все-таки достойное образование давала советская школа. Кто-то пытался поработать фармацевтом, другой организовывал производство меховых шуб. Теперь все трое таксуют. Что поделаешь, в стране стагнация. Вообще говоря, — беда.
Нас останавливают. На блокпостах проверяют водительские документы, паспорта, машину. На Кавказе особенно много блок-постов. «Не нравится, — кивает на Северо-Восток молодой гладко выбритый гаишник (сразу видно, наш парень) или полицейский или военный, да кто его знает, — к нам в Сибирь поезжайте, там последние будки снесли. Никто никого не проверяет. А здесь – Кавказ.»
«Я одного чеченца подвыпившего вез, — говорит Ахмат, вообще-то рисковал. У них в Чечне спиртное продается только по прописке… за пределами Чеченской республики. Своим не продадут ни за что. Если везешь пьяного чеченца, и унюхают, машину сразу на штрафстоянку, иди потом выкупай.»
Вступаю в разговор: «Вот недавно террористов несовершеннолетних уничтожили, мальчишек, по сути. Всех родственников выселили из родных домов и изгнали за пределы республики. Это ж разве по закону? Террористов расстреляли, экстремистов посадили, «голубых» нетрадиционных запытали, и они убежали в Европу. Чья очередь? Тех, кто думает иначе и осмеливается высказывать другие взгляды?»
Республика российская, а законы – исламские. Но существует нищая убыточная республика, между прочим, за счет налогоплательщиков всей России. «Аллах вознаградил», — без устали повторяет глава республики Рамзан Кадыров. Аллах здесь не причем. Вся Россия кормит.
Проезжаем Ингушетию. Столица Магас не многоэтажна и небогата. В Назрани посреди равнины несколько свечек небоскребов, республиканская больница и колоссальный мемориальный комплекс истории ингушского народа. Здесь все этапы длинной и героической истории ингушей.
Вхождение в состав Российской империи и клятва на верность России. Дикая ингушская дивизия прорвала германский фронт в первую мировую. Паровоз с вагоном-теплушкой. Так выселяли ингушей при Сталине в годы войны. Многие народы Кавказа были репрессированы. Ахмат загрустил. Он родился в Казахстане и, лишь потом, вернулся в родные края. Он современный образованный зрелый человек атеистических убеждений (ни за что бы, не подумал). Но ему больно. Это видно. Это боль несправедливо изгнанных предков. Эта боль взметнула к небу девять слившихся сторожевых башен, символизирующих девять изгнанных народов. Многие не вернулись с чужбины. Здесь память о погибших в Афгане и в Чеченскую… Здесь героизм и утрата тех, кто ликвидировал последствия Чернобыльской катастрофы. И я склоняю голову перед правдой и памятью вайнахов. И вдруг замечаю странную табличку: «Вход с оружием запрещен». Кому в голову в России придет идти в музей с оружием? Но это Кавказ.
Мы понимаем, что попали в Чечню, увидев бородатых чеченских гаишников. Ни обозначений, ни приветствий. Это тебе не российское «Добро пожаловать», на въезде в наши края и области, не «Солнечная Унеча», подъезжая к которой в самый пасмурный день становится светлее. Здесь все по-другому. Здесь все мужчины поголовно бородаты. Даже школьники, у которых то и бороденка совсем еще хилая. Здесь все женщины затянуты с ног до головы в темные непроницаемые одеяния. Только лица и руки. Это даже не Турция. Это – Эмираты. Это – средневековая кавказская Россия. У моей жены Галины прекрасные длинные волосы. Она так и просидела в машине. Ей было не по себе. Все равно, что голому на обычном пляже или одетому на нудистском.
Невольно вспомнились рассуждения на эту тему Викентия Вересаева в «Записках врача» :
«Все дело в привычке. Если бы считалось стыдным обнажать исключительно лишь мизинец руки, то обнажение именно этого мизинца и действовало бы сильнее всего на лиц другого пола. У нас тщательно скрывается под одеждой почти все тело. И вот благородное, чистое и прекрасное человеческое тело обращено в приманку для совершенно определенных целей; запретное, недоступное глазу человека другого пола, оно открывается перед ним только в специальные моменты, усиливая сладострастие этих моментов и придавая ему остроту, и именно для сладострастников-то привычная нагота и была бы большим ударом. Мы можем без всякого специального чувства любоваться одетою красавицею; но к живому нагому женскому телу, не уступай оно в красоте самой Венере Милосской, мы нашим воспитанием лишены способности относиться чисто.
Мы стыдимся и не уважаем своего тела, поэтому мы и не заботимся о нем; вся забота обращена на его украшение, хотя бы ценою полного его изуродования.
Бесполезно гадать, где и на чем установятся в будущем пределы стыдливости; но в одном нельзя сомневаться, — что люди все с большей серьезностью и уважением станут относиться к природе и ее законам, а вместе с этим перестанут краснеть за то, что у них есть тело и что это тело живет по законам, указанным природою».
Грозненское море вовсе и не море, оно меньше, чем Белобережское озеро. Но зато там есть вполне приличный ресторан на воде. А другой – по ту сторону водоема – ресторан «Башня». Сторожевые башни – это важнейший элемент истории Ичкерии, ее символ. У каждого тейпа (рода) есть своя башня. Куполообразный музей в Грозном с четырьмя сторожевыми башнями по углам. Красиво, живописно, исторично. Но деньги, бизнес, нажива, потребление ворвались в это средневековье и никакой Аллах их из Чечни не изгонит. Да и надо ли? Нужно же содержать жен. Чиновник в Чечне не может быть бедным.
Грозный-сити – это визитная карточка города по аналогии Москва-Сити. Небольшой пятачок в центре города, застроенный современными высотными зданиями в окружении бедного одно и двух этажного города с хрущевскими пятиэтажками кое-где. Единая архитектурная концепция отсутствует, как и в Брянске, кстати говоря. Выделяется, пожалуй, еще недостроенный куполообразный Драмтеатр с традиционной актерской маской на фасаде. Маска, как не странно, без бороды.
Чечня – это, по сути, династическая монархия. Портреты Ахмата, Рамзана Кадыровых и их покровителя бессменного Президента России Путина везде. Портрет Путина кое-где выгорел на солнце и стал желто-зеленым. Портреты на зданиях детских садов и школ, медицинских и культурных учреждений. Здесь в Чечне КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ Кадыровых, ну и немножко Путина. Их высказывания не носят глубокого философского, политического или культурного смысла. Но они неотъемлемая часть их культа. «Мое оружие – правда и перед этим оружием бессильна любая армия». Ахмат Кадыров. Без необходимой запятой, но ведь и так все понятно. Что там знаки препинания для вождей? «Единственным свидетельством патриотизма является поступок». Это уже Рамзан Кадыров. Рекламы практически нет, как я предполагаю, нет и конкуренции. Зато есть вождь. Есть его воля и власть. Впрочем, вот рекламируют хиджаму для детей и женщин. Хиджама (лечебное кровопускание) активно использовалось еще при царе Горохе, да и ему не помогло. У мракобесия своя медицина. У мужчин свое кровопускание. Кровников в республике хоть отбавляй. В первую чеченскую нынешние власти боролись с федералами. Во вторую – «мочили в сортирах» уже своих. Традиция осталась — чеченские правоохранители террористов (пусть даже и несовершеннолетних) в плен не берут. Расстреливают на месте. Ну почему же тогда, если все хорошо в республике, время от времени появляются террористы?
Пытаемся припарковаться напротив обнесенной высоким непроницаемым забором школы (судя по детским крикам и веселому смеху). Появляется охранник. Молодой, бородатый, поводит калашом с истертым прикладом, — «Здесь парковаться нельзя». Тычет дулом автомата, — «Там». Откуда у частного охранника боевое оружие, если по российским законам положено лишь служебное (короткоствольный карабин «Сайга» в лучшем случае)? Это Кавказ. Другой нехотя кивает, разрешая сделать фото. Но как только я разворачиваюсь на холмике с четырьмя искусственными забавными медведями в сторону резиденции президента Рамзана Кадырова (260 кв. м. в центре Грозного) и начинаю видеосъемку, начинает кричать, ругаться, кому- то докладывает по телефону. В эпоху дронов и спутников какие государственные тайны может заснять любопытный турист? Но в полицейском государстве такие мелочи вряд ли берутся во внимание.
Мечеть «Сердце Чечни» имени Ахмата Кадырова огромная и с трудом попадает в кадр. Мечеть имени Аймани Кадыровой, жены прежнего президента Ахмата Кадырова и матери нынешнего руководителя республики, между прочим и ныне здравствующей. А в Шали уже есть и мечеть имени самого Рамзана Кадырова. Снова Аллах подкинул средства на строительство?
В моем доме — портрет моего деда, и скромный обелиск на Бежицком кладбище. В Ясной Поляне под Тулой простая могила Льва Николаевича Толстого, по-настоящему великого всемирно известного писателя, даже без надгробия и памятной таблички. Только четыре розы на могильном холмике и напоминающие таблички «Зона тишины». Но здесь – Кавказ, хотя мне этого и не понять.
Огромные билборды в городе с надписями «ГРОЗНЫЙ ЦЕНТР МИРА» к двухсотлетию города. Знаки препинания, как всегда, не в счет. То ли «грозный», а не «добрый» центр мира? То ли все-таки город Грозный – центр всего Мира? А может быть город – центр мира, в смысле — не войны?
Худой мир – все же лучше доброй войны, замечает наш Ахмат. Но тут нас снова останавливают. Проверяют машину. Предлагают выйти. Внимательно проверяют паспорта:
— «Что вы здесь делаете».
-«Приехали посмотреть Грозный».
— Ну как, понравился?», — простодушно спрашивает бородатый блюститель порядка. И мы послушно, в знак согласия, киваем головами… Мы же хотим вернуться в Россию.
Автор текста и фото Белышев Станислав