Кампания во Франции во многом похожа на последующую операцию "Барбаросса". Точно также на бумаге французы имели большое превосходство как в численности, так и в качестве танков. Точно также немцы не замечали этого "превосходства" ровно до того момента, когда нужно было оправдывать свои трудности. Но были и отличия. Например, в 1941 году у немцев имелись самые фантастические представления о матчасти советских танковых войск. А вот в отношении французских танков всё было проще, по крайней мере, теоретически.
Тот же Йенц цитирует документ, написанный главой Управления Вооружения ещё середины 30-х, где анализируются возможности немецких танков в танковом бою против французов. Результат достаточно грустный для немцев. Из перспективных танков лишь будущая “четвёрка” признавалась вооружённой достаточно против французских танков с толщиной брони 40 мм. Вместе с тем выражалось пожелание увеличить начальную скорость хотя бы до 650 м/с, чтобы бороться с французскими 2С, 3С и D. Забавно, что образцово неудачный 2С вызывал в 30-е годы немалые опасения из-за своей мощной брони. Точно также забавно, что это увеличение требовало, по мнению автора документа генерала Liese, конструирования нового танка. Как мы знаем, в реальности 48-калиберную пушку с ещё большей начальной скоростью снаряда успешно впихнули всё в ту же “четвёрку”.
В 1940 году основой французской армии были Renault R-35 и Hochkiss H-35/39. Первый делался для пехоты. Второй - для кавалерии. Поэтому различались они подвижностью, совсем убогой у Renault и вполне сравнимой с немецкими танками у Hochkiss. По броне, вооружению, обзорности и прочим характеристикам они различались не сильно. Броня была вполне достаточной для противостояния немецким танкам. Пробивались они лишь с совсем небольших дистанций всеми танками, кроме “четвёрки”, которая пробивала их с нескольких сот метров. Если учесть, что противотанковые орудия у немцев были представлены только 37 мм орудием, то и они не сильно могли помочь. Другое дело, что сами французские танки вооружение было крайне слабо и немецкие танки они тоже не пробивали(кроме единички), несмотря на слабую броню. Правда, перед войной Hochkiss получили более длинное орудие, но и оно не сильно спасло. Бедой этих танков была обзорность и средства связи, а также перегруженность различными обязанностями командира - ахиллесовой пятой всех французских танков.
Если не брать совсем мелкосерийные танки вроде FCM и D2, то главными и наиболее опасными противниками немецких танков стали Somua S-35 и Renault B1bis. Первый из них также делался для кавалерии и отличался не только скоростью, но и отличной 47-мм пушкой, впрочем, в остальном, имел все те же проблемы, что и другие французские танки. Renault B1bis был тяжёлым танком, достаточно странным с точки зрения конструкции - в дополнении к 47 мм пушке он был оснащён 75 мм гаубицей, которая не имела углов наведения по горизонтали и качалась лишь в вертикальной плоскости. Потому наведением по горизонтали занимался мехвод, двигая весь танк. Танк отличала почти неуязвимая броня, правда, имелось и слабое место в виде решётки системы охлаждения на одном из бортов. В отличие от большинства французских танков, на которых не было даже радиопередатчика, все тяжёлые танки получили приёмопередающую радиостанцию. В целом же радиостанции получили только машины командиров взводов и выше. Остальные не имели даже радиоприёмника.
И S-35 и B1bis могли легко поражать немецкие танки, оставаясь малоуявимыми при этом для немцев. При этом по численности они превосходили 3-ки и 4-ки у немцев. Важно отметить, что лишь В1bis немного выделялся в плане бронирования на фоне тех танков, которые были известны немцам в 1936 году, у него броня верхнего лобового листа достигала 60 мм.
Оснащение башни французских танков было весьма примитивное. После в отчётах сами немцы писали, что именно в этом компоненте немецкие танки имели полное преимущество. Действительно, как правило, башня приводилась в движение вручную. В башне находился один человек - и командир и наводчик и заряжающий, а если это машина командира взвода - то и радист (лишь В1bis имели штатного радиста, впрочем, тоже занятого передачей снарядов с мест хранения в корпусе командиру в башне). Обзор из танков был достаточно плох и опции "вылезти из люка и посмотреть, что происходит" не предусматривалось: в командирской башенке отсутствовал люк. Теоретически, можно было бы высунуться из люка в задней части башни, например, на В1bis, но вряд ли кто-то пытался так улучшить обзор.
Основу немецких танковых войск составляли “единички” и “двойки”, число которых к маю 1940 года превысило число “единичек”. При этом “двойки” получили дополнительное бронирование верхнего лобового листа. Однако, ни от противотанковой артиллерии ни от средних и тяжёлых танков французов оно не спасало.
3-ки и 4-ки имели всё ещё слабое бронирования для противостояния кому-то кроме лёгких танков, но 4-ки вполне могли поражать все танки, кроме B1bis.
Также имелось и несколько сот танков чешского производства. Они обладали орудием немного более мощным, чем 3-ки, но бронирование их было также недостаточно, примерно на уровне танков немецкого производства. Например, в одном из отчётов указывалось, что 3-ка поражается 25 мм орудием в любую точку на дистанции до 500 м, а 47 мм орудие пробивает и на 1500 м, т.е. на всякой разумной дистанции боя.
В целом, по “бумажным” характеристикам французские танки на голову превосходили немецких, однако, часто отставали в подвижности и радиосвязи, а в обзорности - всегда.
Тем не менее, хотя превосходство в бронировании было ясно ещё в середине 30-х, немцы начинали стрелять в реальных боях с слишком больших дистанций, а противотанковая и зенитная артиллерия далеко не всегда оказывалась сразу введённой в бой. Похоже, изучение техники противника и в 1940 году не было в чести у немецких танкистов. Воспоминания рисуют шок, который произошёл от встречи с французскими танками, неуязвимыми для снарядов большинства немецких орудий.
Наибольший шок у немцев вызвали танки, которых на момент издания вышеуказанного документа танки Somua S-35 и Renault B1bis. Иногда французским танкистам удавалось реализовать преимущество в бронировании и огневой мощи, когда они действовали храбро и агрессивно. Наиболее известным и ярким примером является “Виллер-Бокаж наоборот”, когда один танк под командованием капитана Billotte ворвался в городок Stonne и разгромил целую колонну немецких танков. При этом он приказал уничтожить последний в колонне танк водителю танка, управлявшему наведением корпусной 75 мм гаубицей, что и было исполнено, а сам уничтожил первый танк 47 мм пушкой в башне. После этого он расстрелял остальные 11 танков. Правда, не исключено, что часть из них была уже уничтожена в ходе предыдущих ожесточённых боёв. Но даже в этом бою проявились и недостатки французских танковых войск. Billote был капитаном, командиром роты. Но он оторвался от строя и ворвался в городок в одиночку. Его танк прошёл весь город, получив огромное количество попаданий и ни одного пробития, вышел на другой стороне и оказался под огнём пехоты и противотанковых орудий немцев в лесном массиве. В результате ему пришлось вернуться в городок, в который ворвались и остальные танки. За ними подошла и французская пехота, для чего им пришлось преодолеть сопротивление немцев, пропустивших танки и спрятавшихся в “лисьи норы”, а затем встретившие французов огнём. Однако налёт пикирующих бомбардировщиков и затем обстрел артиллерией городка вынудил французов вновь отступить. В этом бою французы потеряли четыре В1bis, притом только один из них - от огня противника. Остальные сломались или застряли, после чего были брошены. В этом бою, как в зеркале, отразились преимущества сторон и их недостатки. Немцы не имели столь мощного вооружения и бронирования, но могли опереться на поддержку авиации, артиллерии и пехоты. Французы атаковали храбро, но пехота отстала и была слишком слаба, а танки отрывались от строя, ломались и застревали, что говорит о недостаточном обзоре из танков.
Впрочем, не стоит думать, что всегда французские танки спокойно расстреливали немцев, а те ничего сделать с ними не могли. В ходе боёв за тот же городок экипаж одного из подбитых немецких танков под командованием Karl Koch остался в нём и сумел огнём обездвижил 2 В1bis и 2-3 лёгких танков французов. Вероятно, такая удача сопутствовала ему потому, что его танк принимали за подбитый и полностью небоеспособный.
К слову, Billote был не простым капитаном, а сыном генерала, командовавшего на другом участке группой армий и погибшего 23 мая в автокатастрофе. Впоследствии он дослужился до генерала, а после войны успел побывать и военным министром.
Во время боёв Stonne 17(!) раз переходил от одной стороны к другой и остался за немцами. Потери обеих сторон были крайне велики. Так отборный полк “Великая Германия” понёс потери в 103 убитых, 442 раненных и 25 пропавших без вести только за два дня боёв, после которых он убыл. 10 тд лишилась примерно 25 танков. Но в целом успех остался за немцами: французское наступление во фланг группы Гудериана закончилось, не начавшись.
В других танковых боях немцы далеко не всегда могли опираться на противотанковую артиллерию и пехоту. Зато почти всегда они бились при значительном численном превосходстве над французскими танками. И это при том, что на бумаге те значительно превосходили немцев именно по числу танков! Но если французские танки были рассеяны по множеству танковых батальонов, а даже собранные в DCR и DLM вводились в бой по очереди и со слабым взаимодействием внутри подразделений, то немцы атаковали крупными силами, собранными в танковые дивизии. Иногда, например, в отчёте небезызвестного по Восточному фронту командиру 35 танкового полка Эбербаха, отмечается превосходство немцев и в боевом духе над французским танкистами. Точнее, указывалось, что французские танкисты в боях показали растерянность. При этом отдавалось должное боевому духу танкистов, отбивавшихся из пистолетов, покинув танки. Подготовкой и руководством они также проигрывали немцам. В другом отчёте же говорится прямо о низком моральном состоянии французов, которые не ищут встречи с вражескими танками, в отличие от немцев.
Недостаток обзорности французских танков приводил к тому, что немцы частенько расстреливали их с дистанции в десятки метров, иногда - даже из 2 см пушки. В одном из отчётов, составленных командиром 3 танковой бригады, отмечается, что по этой же причине эффективно сближаться с французскими танками, двигаясь зигзагом.
Также стоит отметить, что часто немцы шли в бой, высунувшись из люков. Это требовало не только храбрости, но и наличия люка на крыше башни. Французские танки таковым не обладали, к тому же командир французских танков вынужден был выполнять несколько обязанностей разом: собственно командира, наводчика, заряжающего, а а иных танках и радиста.
По мнению 35 полка, французы никогда не атаковали сами, а использовались свои танки, как противотанковые орудия. Однако, как мы видели выше, не всегда французы ограничивались обороной.
По итогам боёв, там же требовали улучшить бронирование Pz.III, чтоб противостоять 47 мм пушке и перевооружить 50 мм орудием. Тогда танк можно будет назвать отличным - говорилось в отчёте. Примечательно, что именно такие доработки и были произведены ко времени “Барбароссы”.
Капитан Huschenbeth, командир 7 роты 1 танкового полка писал о тактике борьбы с танками противника следующее.
Если противник даёт приблизиться:
а.С укрытых позиций стрелять из 3,7 см пушки по вражеской танковой пушке. Лёгкие танки остаются полностью замаскированными под прикрытием, прекращают всякое движение и огонь.
б.Стрелять из 3,7 см пушки по плоским поверхностям на корме. Пробитие может быть достигнута несколькими попаданиями и будет успешно выводить из строя экипаж.
2. Если вражеские танки встречены неожиданно:
а.Все лёгкие танки отступают в укрытия.
б. Pz.Kpfw.III занимают хорошие позиции и подбивают пушки прицельным огнём из 3,7 см танковой пушки.
в. анки на неудобных позициях должны отойти (возможно, используя дымы), так что вражеские танки должны повернуть в их направлении и поражаться в корму концентрированным огнём остального взвода.
Эти рекомендации появились по результатам боёв, в ходе которых рота была атакована одиночным В1bis, который прорвался в тыл, навёл немало шороху, но был уничтожен танками. Примечательно, что до этого против него пытались применить и пехоту и сапёр и противотанковую артиллерию, но эффекта это не дало.
Показательно, что немцы, имея полную возможность оснастить “хорошими” французскими танками свои танковые войска, этого не сделали. Даже получившие французские танки части, как правило, перевооружались на технику немецкого и чешского производства перед отправкой на фронт. Не считая всяких вспомогательных частей, вроде S-35 в составе бронепоездов, исключений из этого правила два. 211 танковый батальон получил Somua, но уехал на второстепенный участок фронта в Карелии, а 102 батальон огнемётных танков получил 6 В1bis и 24 огнемётных танков на их базе. Но почти сразу после штурма “Линии Молотова” он был расформирован, хотя потери понёс незначительные. Впрочем, все французские танки, попавшие на службу в строевые части немцев, получили новые командирские башенки и немецкие радиостанции.
Если отвлечься от противостояния с танками, то стоит ещё раз отметить, что далеко не всегда немецкие танки удачно взаимодействовали с пехотой. “Пехота за танками не пошла” встречалось и в боях с корпусом Приу (Эбербах как раз был ранен, возвращаясь после боя за своей пехотой) и в других боях. Весьма примечателен бой за железнодорожную станцию Desvres. 5 рота 1 танкового полка должна была атаковать с 3 батальоном 4 стрелкового полка. Однако пехота была отсечена. Но атака началась лишь в 21.30, солнце садилось, так что решено было не ждать, а продолжить атаку. В результате рота ворвалась на высокий берег напротив путей станции, где попала под мощный пулемётный огонь и огонь противотанковых орудий со всех сторон. Многие танки были подбиты и все получили более 2 попаданий. Например, машина командира роты была поражена 8 раз, а сам командир был легко ранен. В итоге французы отступили, но дальнейшего наступления не последовало. Наоборот, роту пришлось отвести в тыл, когда на смену им пришло разведывательное подразделение с моторизованной пехотой.
Таким образом, французы ещё прощали немцам небрежение взаимодействием с пехотой. При этом вражескую пехоту ценили не высоко. В уже упомянутом отчёте командира 3 танковой бригады указывалось, что танки громят моторизованную пехоту до тех пор, пока не прибудут противотанковые орудия.
Наиболее эффективным оружием для поражения противотанковых пушек называлось 75 мм орудие Pz.IV. Впрочем, также эффективным признавались и 37 мм и 20 мм пушки. Уже традиционно “досталось” MG.34 за малую надёжность.
Довольно часто немцы вынуждены были сильно рисковать, порой далеко превосходя грани разумного риска. Примером может служить атака пограничного с Люксембургом бельгийского селения Martelange.
У немцев имелись рота мотоциклистов, три разведывательные бронемашины и решительный подполковник Бальк( Georg Otto Hermann Balck).
У бельгийцев была рота арденских стрелков, засевших в ДОТах и полевых укреплениях за рекой и минными полями, а также весьма опасная самоходка Т-13, которой не составляло труда перестрелять бронеавтомобили из своей 47 мм пушки...теоретически. Практически лобовая атака на укрепления привела к тому, что...бельгийцы отступили. И ещё не раз и не два союзники отступали не перед немцами, а перед их фантомом.
Впрочем, нельзя сказать, что всегда риск приводил к успеху. Бывали случаи, когда немцы теряли почти целые роты в одном бою именно из-за недостатка разведки, времени на которую не было, и недостаточной поддержки пехоты и артиллерии.
С другой стороны французы раз за разом действовали очень пассивно, не раз и не два упуская шансы изрядно навредить немцам именно из-за медленности и вялости реакции на немецкий прорыв. Шаблоном была ситуация, когда рано утром немцы добиваются успеха, информация о этом доходит до французского командования только через несколько часов, контратака планируется на вторую половину дня, по множеству причин она откладывается, а в итоге оказывается, что уже темно и атаку отменяют или переносят на следующий день, когда немцы уже укрепились. Наоборот, немцы действуют активно не только днём, но и ночью. Например. очень важный плацдарм у Houx на Маасе был занят мотоциклистами 5 тд перед полуночью без боя. Дело в том, что дамба, перегораживающая Маас была не только не взорвана (опасались падения уровня воды), но и не охранялась. Не охранялась потому, что вопреки приказу высланная для обороны часть расположилась не у воды, а на высотах и не могла ночью контролировать возможное место переправы. Ещё более удивительно, что место это находилось на стыке корпусов при том, что именно там в 1914 году немцы переправлялись через Маас. Для справедливости следует отметить, что с наступлением утра переправа оказалась под огнём и в итоге решительный успех был достигнут не с этого плацдарма, а с плацдарма у Динана.
Отдельную проблему и преимущество через решение её составляло снабжение топливом. Немцы ставили целью максимальное продвижение вперёд без задержек через Арденны. Поэтому, чтобы взять с собой максимальный запас топлива с одной стороны и не тратить время на дозаправку с другой, на территории Германии были организованы пункты пополнения топлива. Каждая машина должна была пересекать бельгийскую границу под завязку наполненная топливом. Ну а чтобы быстро заправлять технику, использовались канистры. При этом на машины дополнительные канистры взамен использованных передавались на ходу. Израсходованные на заправку канистры следовало бросать в специально отведённых местах.
Кроме всего прочего, канистры помогали децентрализовать заправку. Множество танков можно было теперь заправлять одновременно. Французы заправлялись "по-старинке" из топливных цистерн. При этом неудачная организация этого привела к разгрому целой дивизии.
1 DCR была выдвинута для того, чтобы противостоять корпусу Гота в составе 7 тд и 5 тд. При этом один из полков 5 тп застрял в тылу в пробках, а 31 тп из состава 5 тд был подчинён ушедшей вперёд 7 тд Роммеля. Но во-первых, во время марша топливозаправщики 1 DCR поставили в конец колонны. Во-вторых, по им ударили стервятники Геринга и пожгли часть из их. Сочетание этих факторов привело к тому, что к концу марша танки остались почти без топлива. Наконец, подтягиваются топливозаправщики, в это время танки построились в строй для охранения...и в этот момент на них выходит 25 тп 7 тд. Французы сражались храбро и достаточно умело. Немцы понесли изрядные потери, но с прибытием 31 тп Роммель прервал боя 25 тп и бросил его вперёд в тыл французам. 31 тп также атаковал французов, тоже понёс большие потери. Беда была в том, что постепенно кончилось сначала топливо (и исполинские В1bis лишились возможности использовать 75 мм пушку), затем кончился заряд батарей, которые обеспечивали вращение башни (теоретически, можно её было и вручную вращать, но скорость при этом была издевательски мала), после чего таки практически теряли боеспособность. Экипажи покидали свои машины, уничтожали их и, зачастую, сражались с пистолетами в руках, а далее отступали, прорываясь к своим (Роммель от тылов дивизию отрезал). По ним била артиллерия, бросали бомбы пикирующий бомбардировщики.
Из 170 танков дивизии и части отдельного танкового батальона на пункт сбора прибыло только 36. Ещё через день продолжающегося отступления осталось 16.
Таким образом можно сделать следующие выводы:
Успех немцем дало концентрированное применение танковых войск в танковых дивизиях, поддержанных мотопехотой, артиллерией, сапёрами и авиацией.
В танковых боях немцы имели превосходство за счёт большей численности, агрессивности танкистов, лучшей связи и подготовки.
Немецкие танки, по “бумажным” характеристикам и численности уступая французским, на деле превосходили их за счёт лучшей связи, обзорности, разделению функций между членами экипажа и, зачастую, подвижности.
Действуя активно, французы могли доставить не мало проблем и с имевшимися танками. Но, увы, таких действий было крайне мало.
Противотанковые пушки союзников были опасными противниками, но, в отличие от танков, вполне поражались танковыми орудиями.
Французская пехота не показала себя эффективной в противостоянии танкам.
Немецкие танки достаточно часто отрывались от пехоты и артиллерии. Но это далеко не всегда приводило к поражению.
В целом, взаимодействие у немцев было всё-таки лучше, чем у французов.
Французы действовали слишком медленно, упуская множество шансов для победы или, хотя бы, возможностей создать трудности.