С неба моросила холодная сырость. С озера Веленце дул колючий ветер. Земля под ногами, размякшая, податливая, вскопанная минами и снарядами, больше походила на осеннюю грязь. Павел Лабугов шел и каждый раз, когда нога подворачивалась и скользила, незлобиво чертыхался.
На венгерских равнинах и холмах, покрытых первым снегом, каждый день все сильнее разгорались упорные бои. Ни на час не стихала артиллерийская канонада. Воздух, пропитанный гарью, стал упругим от переполнявших его звуков. В ушах стоял непрерывный звон от шума и грохота, лязга и визга, скрежета и скрипа. Глаза, уставшие от бессонницы, ослепленные яркими вспышками сотен прожекторов и ракет, уже плохо различали свет и тьму. Во многих местах факелами пылали подбитые наши и вражеские танки, самоходки. Немцы бросали в бой все новые танковые и пехотные дивизии, стремились ценою любых потерь прорваться к Будапешту, где другие наши части приступили к ликвидации окруженной группировки противника.
Войска 2-го и 3-го украинских фронтов, соединившись 26 декабря в районе г. Естергома, завершили окружение Будапешта, зажав в стальное кольцо около двухсот тысяч гитлеровских солдат и офицеров.
Советское командование, стремясь избежать кровопролития, решило предложить окруженной группировке сложить оружие. На переговоры были посланы 29 декабря парламентеры обоих фронтов. Советские офицеры, капитаны Остапенко и Штейнмец, назад не вернулись. Оба были вероломно убиты гитлеровцами.
Немецкое командование, хорошо понимая, что с потерей Будапешта открывается советским войскам путь к южным границам Германии, приказало своим солдатам драться до последнего патрона.
Враг предпринимал одну за другой отчаянные попытки прорвать линию фронта и спасти окруженную группировку. Атаки следовали непрерывно и скорее походили на исступленный штурм. Но их попытки прорваться к окруженным разбивались о стойкость и мужество советских войск, стремившихся во что бы то ни стало поскорее разгромить врага и закончить эту тяжелую и жестокую войну.
На одном из участков фронта, под городом Секешфехерваром, занимал боевой рубеж полк, в состав которого входил стрелковый батальон капитана Миркина.
Уже не раз немцы намеревались смять его батальон, но бойцы Миркина, крещенные огнем в битвах под Корсунью и Яссами, не дрогнули, не попятились назад, отражали одну за другой атаки и сами контратаковали противника.
И последний день 1944 года на участке батальона грохотало и трещало до самого вечера. Лишь с наступлением темноты гитлеровцы немного угомонились. Бойцы даже шутили:
— К Новому году начали готовиться. Столы накрывают.
Немцы, действительно, готовились к Новому году, но только намеревались встретить его не за своим столом, а за столом русских и с русской водкой. Они решили сразу же после наступления Нового года ударить по батальону Миркина, на участке которого, как им показалось в ходе сегодняшнего боя, они нащупали слабое место. Гитлеровцы рассчитывал и на то, что советские бойцы, уставшие после боя и хватившие двойную праздничную норму водки, будут мертвецки пьяны. И думая так, они не сомневались в успехе, своей ночной атаки.
Но наши были начеку. Комбат Миркин по опыту знал, что наступившая тишина таит в себе всякие неожиданности, и приказал усилить наблюдение за противником. И когда с переднего края ему стали доносить, что немцы опять зашевелились, принял решение — за полчаса до наступления Нового года провести десятиминутный шквальный артиллерийский и минометный обстрел вражеских позиций. Он попросил помочь ему в этом и своих соседей.
И вот в назначенное время в сером небе вспыхнула красная ракета. Не успела она потухнуть, как позади наших бойцов, с нетерпением ожидавших этого сигнала, глухо и часто загрохотало, а затем прямо перед ними, там, где сидели немцы, начали вспыхивать яркие букеты огня.
— Получайте, фрицы, наши новогодние подарки, — радостно зашумели бойцы, открыв дружный огонь из автоматов и винтовок.
Немцы переполошились не на шутку. Опомнившись, они начали суматошно отстреливаться, злясь на то, что их опередили, разгадали их коварный замысел.
— Пуляйте себе на здоровье, — шутили бойцы, укрывшись в глубоких траншеях и наблюдая, с какой щедростью немцы бесцельно расходуют свои боеприпасы.
Павел, придя во вторую роту, так и остался там вместе с бойцами, такими же молодыми, как и он, коротать эту беспокойную новогоднюю ночь. Лишь под самое утро, когда стрельба, наконец, стихла, он вернулся в штабную землянку, где одиноко стояла елочка, сбросив с себя свой немудреный наряд. Немецкие снаряды залетали и сюда.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!