"Когда я приехала, она добивала последний сервиз. Сын, вызвонивший мне, и сорвавший с маленького семейного мероприятия. Открыл дверь. Умоляюще посмотрел на меня; в сторону гостиной - откуда неслись звон и хруст битой посуды. Сцепил пальцы рук перед испуганным лицом, судорожно затараторил: "Мама сошла с ума.... Сделайте что-нибудь. Прошу Вас..."
В огромной зале творился шабаш и самосуд. Разъярённая женщина - с безумной улыбкой и ненавидящими глазами. Визжа и изредка впадая в гомерический хохот. Рвала в клочья фотографии, ломала деревянные рамки, швыряла бокалы и тарелки в стены и об пол. Распахивала створки итальянского, инкрустированного ценными породами, серванта и, плотоядно облизываясь, вытаскивала с полок вещицы севрского фарфора. Повертев в руках и насладившись изысканностью вида. Толково устраивала в ладонь, прицеливалась и выстреливала.
Осколками был засыпан уже весь пол и персидский ковёр. Она втаптывала каблуками трескучую ошметь в шелковистый ворс. С пореза на пальце туда же капала кровь. Открытый и опрокинутый графинчик с коньяком довершал картину разбоя.
Из последнего телефонного разговора с ней, я знала причину гнева. Банальный, пошлый адюльтер когда-то оглушительно любимого супруга. Причина - частая и навязшая на зубах. Как будто, люди забыли о существовании развода.
Я знала, что она - на грани. Предполагала срыв. Но, чтобы так неистово - не ожидала даже я.
Мы не были подругами. Скорее, давними приятельницами. Выдержанная, корректная в любых раскладах. Интеллигентная - до тошноты. Она всегда приятно поражала меня умением выходить из щекотливых ситуаций. Мне нечему было её учить - она всё умела сама. Понять и договориться, принять неизбежное и поправить поправимое. Простить, услышать, объяснить.
Я стояла в дверях. Смотрела на происходящее. И размышляла.
Было ясно - я зря покинула торжество. Вырвавшаяся из-под благонравия, воспитанности и сдержанности, стихия. Не подлежала обуздыванию. Но, заслуживала уважения.
Вернулась в прихожую, где у стеночки жался ошарашенный тридцатилетний мужик.
"Не трогайте её... Пусть делает, что хочет... Ей надо. Просто жизненно необходимо, выпустить пар. Иначе, её разорвёт... Слишком... Слишком долго терпела. В себе держала... А, все и привыкли. Стерпит, поймёт, простит... Ироды... Да, нет, я не Вам лично... Просто, люди - скоты... А, мужчины - слишком частые скоты..."
Взрослый мальчик послушно кивал. Вытирал выступившие слёзы с уголков глаз. Робко улыбался и благодарил - суетливо, виновато.
Я обернулась в дверях: "Да... И если надумает напиться - не мешайте... Её доза - до беспамятства... Помнить такое, что с ней сотворили - не полезно для здоровья...
Жизнь - танго! Требует куража, слаженности действ и взаимности чувств... А, Ваша мама. За слаженность отвечала исключительно одна. Чувствами взаимными - как-то обнесло. Её... Ну, а остатки куража пошли на то, что мы и наблюдаем...
И на будущее. Совет, от пожившей и повидавшей... Будьте честны. С теми, кого любите... И уж тем более. С теми, кто любит Вас... Женщины могут простить. Забыть - никогда..."
Вышла и поспешила к своим..."