"Она поджала педаль газа. Машина дрогнула, но оборотов прибавила.
За окном мелькали загородные пейзажи - один краше другого. И она бы наслаждалась красотами. Единственным, что любила в дороге. Если бы не приближающийся вечер. И настроение - хуже некуда.
Сгустившийся сумрак смазывал цвета и крал свежесть впечатлений. Заоконная раскадровка больше напоминала обожаемые ею фильмы нуар. Графитовое и сепия. Таинственность и неопределённость. Зыбкость, нагоняющая страх...
Ночной звонок спутал все планы и растревожил. Звонила подруга - что-то сумбурное и хичкоковское сыпалось из трубки.
"Пьяная что ли...", - подумала. Но, в следующие десять минут история обросла подробностями. И заставила напрячься и принимать решения.
Вариант - переждать, пока всё рассосётся и образумится. Не рассматривался вообще. Ехать сейчас или с утра? Поняла, что до утра не дотянет. А, станет гонять версии и травить и без того неспокойный нерв.
Потому, покидала самое нужное в сумку и стартанула.
Первые часа три ещё дёргалась и катала в уме услышанное. Но, потом, дорога отвлекла. И мысли стали выстраиваться и приобретать чёткость и логичность.
Произошедшее уже не казалось чем-то сверх. Хотя, по-прежнему сильно не радовало. Желание - "ворваться с шашкой наголо и всё порубать". Отпустило и показалось смешным и нелепым: "Ну, порубаю... И что?... Кто-то от этого станет умнее или порядочнее?... Ни разу... Ещё больше уверуют в то, что правы... Так, на кой понапрасну карму бередить?"
Когда тьма обступила трассу до придорожных канав. Сбавила скорость и слегка расслабилась. Безлюдность и тишина, повисшие в мире, настраивали на вкрадчивый тон. Поняла, что последние шесть часов ничего не ела. И ни о чём не думала, кроме ночного разговора.
"Да, полно... Что случилось-то? Что я выпала из жизни - не ем, не пью... Себя грызу и пакость всякую думаю...".
Через пару десятков километров свернула к придорожному отелю. Парканулась, хлопнула дверью. Потягиваясь и массируя плечи, направилась к павильону, сверкающему ярким неоном и восхитительным свободомыслием.
Хозяин, сидящий на венском стуле, возле входа. Покуривал и разглядывал приезжую. Улыбался, словно старой знакомой. Привстал, галантно поднял шляпу. И снова погрузился в нирван.
"Живут же люди..." - подумала она, не без тихой зависти. И прошла в зал кафе.
Дородная официантка принесла меню. Смахнула невидимые крошки со стола и, подбоченясь, замерла около.
Минут десять спустя горячая яишница с беконом, салат, пара пирожков и большая пиала дымящегося чая. Выстроились на столешнице, выбивая обильную слюну.
Тихая музыка - с потрескивание и шипением - скользила по пустынному заведению. Трогала уютные шторы, обнимала старые, с гнутой спинкой, стулья, присаживалась к видавшей виды стойке. Она затягивала свежие и ворошила старое...
Ей вдруг нестерпимо захотелось бросить всё, к такой-то матери. Забыть и про подругу с её новостями. И про того, кто оказался героем этих пасквилей. И про работу с делами и обязательствами.
И жить в своё. Как Бог на душу. Каждый день - как первый. И единственный...
"Красавица, а есть ли у вас свободные номера? Я бы сняла на ночь", - спросила она. И получив лучезарный утвердительный ответ, облегчённо откинулась на округлую, деревянную спинку. Рубикон был перейдён...
В полдень следующего. С полным баком, отключённым мобильником, купленной в отеле картой дорог. И вырожденным - не без мук - настроением "жить". Она неслась прочь от выгоревшего и наконец-то рухнувшего..."