"... - И абрикосик.
- Чёёё? Ты ополоумела? Куда в тебя столько лезет?
"И...Абрикосик! Волосатенький такой... В корзинке лежат... Влад утром. На рынок метнулся... Принеси!" - поднажала болезная и, взмахнув слабой, изнеженной рукой, изъяла с фруктово-орехового блюда. Ещё горсть чего-то. Я чертыхнулась. И отправилась на кухню...
Уж, и не знаю, с какого перепуга, пришло мне навестить старую знакомую. С утра ещё ничего не предвещало. А, к обеду торкнуло - "как она там, страдалица?" И я потащилась. Через весь город...
Если смотреть от двери, на просторном диване возвышалось огромное пузо. За ним, в подухах виднелась часть головы. От него, меридианами отходили тощие ножки. Руки, укрытые пледом, периодически высвобождались, всплёскивали и порхали по-обок тела. Справа и слева которого, обозначились ёмкости со жрачкой. У меня жизнь насыщенная была, всякого навидалась - но, это...
"Веска. Брось столько жрать", - подступила к "холму мужицкой славы" я, принеся пяток зрелых сочных плодов, - "тебе дохтур не говорил. Что мелким столько пищи не положено?"
Со стороны блюд донеслось тяжёлое воздыхание. Потом, чмокнули, почесались и молвили: "Они толпой берут. Был бы один - столько бы не требовал. А, их - прикинь! - трое. И всё время жрать хотят!"
Я взвыла: "Когда уж ты опростаешься! Ещё малёк, и они выйдут из утробы здоровыми "нападающими и полузащитниками". Ты точно знаешь, что - мальчики?"
Приятельница хмыкнула, бегемотом на выпасе подтянула организм к спинке дивана. Сидячая она выглядела, куда как, складнее. Выставила мне ладошкой: "Кладь!" И продолжила беседу: "Там. Не сильно видно. Говорю ж, кучно идут! Но, судя по аппетитам и наглости. Пацаны."
Я ещё раз оглядела фигуру. Отсутствие. Фигуры. И с тоской добавила: "Во Влад. Постарался... Мог бы так и не изнемогать... Девочку. Одну...Было б намного. Лучше."
Веста прыснула и колыхая брюхом, как Моби Дик, возразила: "А, он доволен. Говорит - сразу! И вопрос закроем!"
Присев с краю, левой потянулась за грушей. А, правой - пальцем - постучала легонько в область пупка: "Эй! Есть кто - на барже? Мужики, давай как-то уже - на выход. Мамка на сносях которую неделю. А, вы, похоже, делите - кому первому водить."
Женщина-гора залилась громким счастливым смехом. Потом вытерла выступившие слёзы и заметила: "Ну, как это у тебя получается? Кто не придёт - либо в ужас, либо в тоску загоняют. А, ты явилась. И мне даже погулять захотелось. Нам. Ребятам подышать воздухом. Надоть."
Утицей почапала в спальню - фабрику младенцев. Минут десять спустя, вернулась. Платье в горох, кардиганчик и сандалики. На прибранных волосах шляпа розовая. Щёки нарумянила, бровь начернила. Краса-дева!
Тока, беременная. Немножко.
Вышли из подъезда на солнышко. Головами, соседкам на скамейках, кивнули. И чинно, под руку, пошли в парк. Стаю выгуливать. Последние спокойные деньки праздновать.
Что ни говори - сделать-то их. Куда легче, чем всё дальнейшее."