Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4 романа "Фата-моргана" в нашем журнале.
Автор: Борис Петров
Елена склонилась над багажником, проверяя, не забыла ли она что-то. Дорожная сумка- холодильник с заготовленными накануне бутербродами была на месте, упаковка воды, все вроде было на месте, но чего-то не хватало. Усиленно вспоминая свой дорожный набор, она и не заметила, как подошла Алена.
– Привет! – бодро поздоровалась она. Она была одета в легкий белый костюм и яркие кроссовки.
– Привет. Хорошо выглядишь.
– Да, ты тоже. Вот только футболку бы стоило повеселей найти.
– А что? Елена осмотрела себя. На ней была черная приталенная футболка и синие джинсы, в которые ей наконец-то удалось влезть, – нормальна футболка.
– Ну, черная. Не очень люблю этот цвет.
– Для дороги нормально. Где твои подружки?
– Да что-то задерживаются. Подождем немного.
– Конечно, подождем. Пойдем, сядем, – Елена закрыла багажник своей ярко красной мазды 6, кивнув Алене на место рядом с водителем.
– Ты на права когда учиться пойдешь? – спросила Елена.
– Никогда! Я боюсь дороги, особенно в Москве.
– Я тоже раньше боялась, а потом привыкла.
– Нет, я такая трусиха, руль брошу от страха! Папа сказал, что мне за руль нельзя.
– Хм, а меня отец учил водить, – сказала Елена и погрустнела. – Как давно это было.
– А он в Москве или в Тюмени остался?
– Он уже умер.
– Прости, я же не знала.
– Да не за что тут извиняться, все умирают.
– К сожалению да. Я так переживала, когда моя бабушка умерла, думала, что… а сейчас ничего, только грустно. Странно это, да?
– Нет, не странно. А иначе изведешь себя. Надо жить дальше. Это не твои идут?
К машине подошли две девушки гротескного вида, одна была высокая и худая, как оглобля, а вторая была небольшого роста и слегка квадратная.
– Мои! Давайте к нам! – Алена помахала им рукой.
– Здравствуйте, – поздоровались они, садясь в машину.
– Меня зовут Лена. Сразу предупреждаю, если меня кто-то станет называть на «вы», то пойдет пешком, понятно? – грозно сказала Елена, повернувшись к ним.
– Здравствуй, Лена! – дружно ответили девчонки и расхохотались.
– Эта каланча Юля, а крепыш Оля, – представила их Алена.
– Ну что ты так сразу, по-моему, ты несправедлива, – возмутилась Елена, глядя на улыбающихся симпатичных, но не блещущих красотой девчонок.
– Да ладно, мы на Каштанку не обижаемся, – хохотнула Оля.
– Ее крепышом прозвали, после того, как она заломала парня в институте, – пояснила высокая Юля, чуть-чуть не достающая до потолка машины.
– КМС по самбо, вот так, – похлопала себя по рукам Оля.
– А почему Каштанка? – удивилась Елена, глядя на Алену.
– Не знаю, как-то с первого курса прозвали, так и закрепилось, – пожала плечами Алена.
– Витька лохматый, тогда прозвал, – пояснила Юля.
– Да, он тогда все клички раздавал, сейчас служит где-то! – девчонки дружно расхохотались.
– Надо будет его найти, хороший парень, – сказала Алена.
– Он вроде потом восстанавливаться хотел, так Ден говорил, – ответила ей Юля.
– Так, едем, – скомандовала Елена, проследив, чтобы все пристегнулись.
Шурша шинами по сухой дороге, мазда выкатилась на проспект, не стесненная медленно движущимся потоком, Елена перестроилась в левый ряд. Но, завидев в зеркале заднего вида пару черных джипов, резко лавировавших между полосами, решила встать правее. Проспект был почти пуст, по сравнению с его обычным состоянием, Елена шла неторопливо, не разгоняясь от светофора к светофору, как делали проносившиеся рядом машины.
– Может, музыку послушаем? – спросила Елена пассажирок, тяготимая нависшим молчанием, вызванным ее присутствием.
– Давайте! – воскликнула Юля. – А какая у вас есть?
– Юля! – погрозила ей пальцем Елена, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида. – Сейчас пойдешь пешком.
– Все, я все поняла! – хохотнула Юля. – Какая музыка у тебя есть?
– Не знаю, разная. Ален, там в бардачке сумка с дисками, выберете, что-нибудь.
Алена достала из бардачка разбухшую от дисков сумку и передала ее назад.
– Так, посмотрим, – Юля, с видом знатока стала перелистывать диски. – Скукотища, старье, старье, ох… нет, давайте phone сконектим, а то, боюсь, мы уснем, пока доедем.
– Давай, – Елена слегка обиделась, считая свою подборку музыки более удачной, но спорить не стала. Поглядывая в зеркало заднего вида, она вспоминала себя в их возрасте, чувствуя, какая все же между ними разница. – Только я не знаю как, сами подключите.
– А, ну это все просто, – Юля долго копалась в сумке. Отыскивая нужный провод.
Через десять минут ругани между собой и тщетных попыток договориться с медиасистемой мазды, Оля кому-то позвонила, и вскоре музыка заиграла, наполняя салон четким битом незатейливой мелодии. Девчонки сзади явно повеселели, подпевая нестройными голосами жалостливым песням. Волей-неволей Елена вслушивалась в текст, незаметно от себя подпевая песням о несчастной любви. Сидевшая рядом Алена, не стесняясь, в голос подпевала, широко улыбалась, поглядывая на свою изменившуюся начальницу. Время летело незаметно, и Елена, обычно устававшая от долгой езды, едва не проскочила нужный поворот. Пришлось резко тормозить, съезжая на старое шоссе, Алена убавила звук, а девчонки сзади не унимались, суетливо споря о чем-то. Они въезжали в город, навигатор неуклонно вел их через свободные улицы, расцвеченные вездесущими вывесками торговых сетей на постаревших уже невысоких домах. Главный проспект поднимался выше, выводя их на круглую площадь, к каменным воротам.
Панельные дома, как признаки развития города, остались позади. Вокруг стояли двух-трехэтажные строения с массивными стенами и глубокими окнами. На обновленных фасадах висели вполне органичные вывески, не вырывавшиеся резким глянцевым пятном из облика старого города.
Елена припарковалась подальше от центральных ворот, спрятав машину между двумя блестевшими на солнце новенькими ладами. Еще въезжая на площадь, она заметила неприятную суету возле ворот, там стояли профессиональные побирушки, открыто выяснявшие отношения из-за доходного места.
Пока Юля собирала свой огромный фотоаппарат, Оля уже успела оббежать округу, вернувшись с четырьмя стаканчиками мороженого. Солнце хорошо припекало, и мороженое было кстати, часы уверенно перешли за полдень.
– Давай я это возьму, – предложила Алена. Заметив, как Елена примеряется ухватить и сумку-холодильник и большой пакет с пледами и термосом.
– Бери пакет, – Елена повесила на плечо сумку, раздумывая, что бы еще взять.
– Я готова, – сказала Юля, отойдя чуть поодаль, она сделала несколько групповых снимков ни в чем не подозревавших моделей.
– Ну, зачем! – возмутилась Елена, – надо сначала причесаться, а то выгляжу черти как.
– Да нормально ты выглядишь, – только отмахнулась Юля. Легко перешедшая границу их возраста, воспринимая Елену как свою сверстницу. – Важен момент, вспышка, а на памятник сфоткаться всегда успеем. Ну, идемте!
Юля поскакала вприпрыжку вперед, то и дело останавливаясь, чтобы сделать пару снимков.
– Юлька хочет журналистом стать, – пояснила Оля.
– Только не туда учиться пошла! – рассмеялась Алена, – у нас готовят только канцелярских крыс.
– Ну почему же крыс? – удивилась Елена.
– Потому что крыс, – Оля стала неприятно попискивать. – У нас нет иллюзий по поводу нашего образования. Нужна корочка, а работать будем там, где придется. Я вот не хочу зарываться в бумагах.
– А кем ты хочешь работать? – спросила ее Елена.
– Мне нравится работать с детьми. Я с детства мечтала работать в детском саду.
– Но там денег не заработаешь, – заметила Елена. – Там очень малые оклады, просто мизерные.
– Это если в муниципальный идти. Мы с Машкой, ну моей подружкой, решили, что организуем свой садик. Мы уже бизнес-план накидали.
– Знаю я ваш бизнес-план, – фыркнула Алена.
– А, по-моему, идея хорошая. Если действительно захотите, то все получится. Я вот, например, по образованию инженер-технолог хлебо-пекарного производства. Правда я ни дня не проработала по специальности, – Елена стала слегка растягивать слова, сдерживая накатившую волну смеха. – Но зато пеку со знанием дела, на профессиональном уровне.
– А почему? – удивилась Оля, – платили мало?
– Ой, ну я была амбициозная, мне хотелось большего, ну там, машину, квартиру в Москве. Да, именно в Москве. А сейчас я даже не могу вспомнить, кто вбил мне в голову эту навязчивую идею.
– Но в итоге все получилось?
– Да, все так – и квартира есть, и машина, и работа хорошая, но… – Елена закусила до крови губу, отгоняя от себя точившую ее тоску.
Впереди уже ругалась Юля с побирушками, которые не хотели пускать ее без подаяния во внутренний двор, требуя денег за то, что она их сняла.
– Вы нарушаете мои права, – еле шевеля ртом, возмущалась женщина неопределенного возраста в грязных лохмотьях, – ты не имеешь права меня снимать.
– Да вы что?! – восклицала Юля. – А вы являетесь сотрудниками спецслужб при исполнении? Я имею право снимать то, что захочу!
– Надо тебя сдать полиции! – возмущалась другая, тщетно до этого выпрашивавшая подаяние.
– О, так давайте вызовем наряд. Сколько у нас там дают за попрошайничество? Оль, не помнишь?
– От трех до пяти лет строгоча, – безапелляционно ответила Оля, подходя к подруге и властно отпихивая надоедливых нищих. – Тут не подают.
– Даруйте и вам воздастся… – начала было первая нищенка, но Оля быстро пресекла ее.
– Женщина, отойдите от нас!
– С Юлькой всегда какие-нибудь приключения, – сказала Алена. – Ее даже пару раз в обезьянник сажали.
– Да-да, и надо сказать, что незаконно! Я имею право снимать на митингах!
– Она залезла на какой-то памятник, там ее и приняли, – хохотнула Оля.
– Там была лучшая точка для съемки! – возразила Юля. – На крышу же меня не пускали.
– Ну вы даете! – восхитилась Елена. – Репортаж-то вышел?
– А то! Мои фото несколько газет потом использовали! – с гордостью ответила Юля.
– Она все хочет свой канал открыть на youtube, – сказала Алена.
– Да, вот только не могу компаньонов найти, – горячо воскликнула Юля, с обидой взглянув на подруг.
– А зачем нужны компаньоны? – удивилась Елена.
– Как зачем? Нужна камера, свет, звук. А это все денег стоит! Опять же тексты нужны, – куча всего!
– Хм, ну камера это не проблема – стала размышлять вслух Елена, вспомнив про купленную в прошлом году цифровую камеру, так и валявшуюся без дела где-то в шкафу. – Со светом тоже можем решить вопрос. У меня есть знакомый. Он когда-то увлекался фотографией, должны были остаться софиты.
– Это ты про Антона? – улыбнулась Алена, хитро взглянув на нее.
– Уж все-то ты знаешь! – слегка толкнула ее в плечо Елена. – Да, у него. Все равно валяется без дела. Я договорюсь.
– Ой, вот спасибо! Ты в доле! – развеселилась Юля, не забывая делать снимки. Они подошли к высокой церкви, стоявшей посреди каменных стен со следами непрекращающегося ремонта, кое-где стояли закапанные краской леса, лежали неровными стопками доски, остатки рубероида. Юля долго примерялась, с какой точки запечатлеть церковь, то ей не нравилось положение солнца, то объектив казался неподходящим. Пока она делала снимки, остальные вошли вовнутрь.
Служители дернулись было к ним, но остановились, уловив властный взгляд Елены, не желавшей выполнять навязанные ими правила. Рядом шикала какая-то бабка, махая рукой в сторону вешалки с видавшими видами платками.
– Красиво, – сказала Алена, осматривая убранство небольшой церкви, стремившийся куполом ввысь. – Хорошо, что мало золота.
– У нас приход небогатый, – заметила женщина, стоявшая рядом с темной иконой. – Только-только на реставрацию фасада насобирали.
– Да, – согласилась Елена.
В отличие от московских храмов, пышущих златом и расканифоленных ладаном, она чувствовала себя здесь спокойно и легко, без гнетущего чувства подавленности, которое накатывало на нее каждый раз при входе в храм. Она не могла определиться в своих взглядах на веру, иногда ей хотелось верить. Она чувствовала, что верит, но это чувство было нестойким, особенно легко оно разбивалось при взгляде на роскошества внутри церкви и на блестящие авто, стоявшие внутри прихода. Тогда в ней закипал гнев на них, но большей частью на себя, так легко доверившейся, обманутой в своих идеалистических ожиданиях.
– А разве нужно что-то еще?
– Ну, хотелось бы побогаче, – смущенно улыбнулась ей женщина у иконы, закончив молиться. У нее было простое и доброе лицо. Морщинки возле глаз явно указывали на ее возраст, но все же она была еще красива в своей простоте и искреннем смущении.
– Бывает неудобно перед гостями. Но, наверное, вы правы – все это не нужно, ведь вера же не требует этого?
– Вера? Наверное, – Елена задумалась, отгоняя от себя ворох мыслей, заполонивших вдруг ее голову. – Мне кажется, что настоящая вера не требует и церквей.
Позади кто-то заохал и запричитал, зашипели недовольные голоса: «Слава Богу, что батюшка не слышит!».
– Нет, церковь нужна, – возразила ей женщина. – Нужно место, где люди бы могли собираться, искать и находить совета, просить и отдавать.
– Не думаю, что вы сможете здесь решить свои проблемы, – Елена подернула головой, ей захотелось закончить дискуссию, чувствуя, что скоро она перерастет в религиозную проповедь.
– Я понимаю ваш скепсис, – неожиданно твердо ответила ей женщина, в ее лице появилась решимость и понимание. – Я раньше тоже так думала, и считаю, что вы правы и не правы. Вот уже пятый год я посещаю эту церковь и нет, мне никто и никогда здесь не указывал, что я должна делать. Прихожу сюда и думаю, набираюсь сил, а решение… оно приходит как-то само, позже, но я чувствую, что оно рождается здесь. Не бойтесь открыть себя.
Она погладила ее по руке и пошла к выходу. Елена проследила за ней взглядом, возле самого выхода, она обернулась, и луч света, выбившийся из-под темных углов коридора, впущенный открытой массивной дверью слева, осветил ее лицо. У Елены сжалось сердце , в этом ярком свете она увидела в ее лице свою бабушку, смотревшую на нее со старой фотографии, держа на коленях непоседливую Лену.
– С тобой все в порядке? – к ней подошла вошедшая Юля, уже сменившая объектив для съемок в темном помещении без вспышки.
– Да, вроде, – сглотнула Елена, еще не отойдя от странного чувства дежавю.
– Я сейчас тут быстро нащелкаю,и пойдем на улицу. Там такая классная веранда внизу! – Юля побежала делать снимки.
– Пойдем? – Алена взяла ее за руку и повела на выход, у двери уже стояла Оля, разглядывающая товары в церковной лавке.
Яркий свет разгоревшегося солнца ослепил их. Они встали прямо у входа, зажмурившись. Алена продолжала держать руку Елены, холодную, слегка подрагивающую от нервного возбуждения.
– Я редко хожу в церковь, – сказала Алена, первая открывшая глаза. – У меня потом болит голова. Да и нервная становлюсь какая-то.
– А я потом долго спать не могу, всю ночь ворочаюсь, все думаю. Думаю, о чем, сама потом не помню, – неуклюже рассмеялась Елена, крепко сжав руку Алене, показывая, что все нормально.
– А ничего, мне понравилось, – к ним подошла бодрая Оля, держа в руках какую-то брошюру. – Сейчас Юльку дождемся, она там вроде заканчивает.
– Вы есть не хотите? – засуетилась Елена, начав копаться в сумке.
– Хотим! – воскликнула Оля, увидев бутерброды с бужениной и салатом, которые Елена делала накануне.
Елена раздала каждой по хорошему бутерброду, а себе взяла поменьше. Холодная свинина, укрытая листом хрустящего салата, на ароматном бородинском хлебе, слегка смазанным нежной горчицей… Девушки, не стесняясь, жадно проглотили бутерброд, подавляя в себе желание выпросить еще один, и еще.
– Так, готова! – вбежала веселая Юля. Казалось, что храм никак не воздействовал на нее, глаза ее все также горели, без тени задумчивости или покаяния. – О, спасибочки!
Юля схватила бутерброд из рук Елены и побежала вниз по дорожке, ведущей к красивой веранде, взмахами руки призывая следовать за ней.
Дорожка была вымощена свежей плиткой, но кое-где оставались островки старого камня. На веранде распоряжалась Юля, заставляя каждую подолгу позировать ей для портрета. Для каждой она находила свое место, снимая под разными углами. Стараясь придать образу некоторую таинственность, открывая взору только привлекательные стороны. Уже потом, расположившись на солнечной лужайке неподалеку от откоса, уходившего в обрывистый овраг, на другом конце которого виднелись разноперые домики, густо усеявшие склон, они оживленно обсуждали получившиеся портреты.
– Очень красивая, – сказала Елена, разглядывая портрет Юли, сделанный Аленой.
– Ну нет, там надо было с другого угла, вот же солнце не так легло, – возразила Юля, заглядывая через плечо в планшет Елены.
– Не придирайся, ты очень хорошо получилась, – Елена смотрела на Юлю, подсвеченную лучами солнца и казавшуюся светящейся изнутри. Ее слегка угловатые черты лица и оттопыренные уши смотрелись гармонично, придавая ее облику неземную красоту.
– Все замечательно получились, даже я себе нравлюсь.
– Да ты прекрасно выглядишь, – пожала плечами Оля.
– Для своих лет, да? – усмехнулась Елена.
– Нет, я не это имела ввиду, – стала возражать Оля.
– Да все нормально, я своего возраста не боюсь. Давайте есть!
Опасения Елены, что она слишком много приготовила не оправдались – все было съедено и причем довольно быстро. Несмотря на жаркую погоду, горячий кофе из термоса был в самый раз после бутербродов с бужениной и сыром.
– На этот раз без профитролек? – улыбнулась Алена, медленно потягивая кофе из пластикового стаканчика.
– Нет, как же без них, – Елена достала коробочку с маленькими эклерами.
Через пару минут от десерта не осталось и следа. Девушки сидели на траве, жмурясь на солнце, млея от еды и тепла последний солнечных деньков.
– А ты давно замужем? – спросила Юля, сидя сгорбившись на пледе, обхватив длинные худые ноги руками.
– Да уж давненько. Дай соображу, ну уже лет девять. А что? По мне так видно? – Елена сидела чуть поодаль, глядя на дома за оврагом, остальные девчонки спали, вольготно расположившись между ними.
– Да так, ничего, – смутилась Юля. Отвернувшись, но тут же вернулась обратно, блестя глазами. – И ни разу не пожалела?
– Не вижу смысла о чем-либо жалеть в жизни. Когда жалеешь, то убиваешь себя. Так говорила моя бабушка, – ответила ей Елена, не отворачивая головы от оврага. – Посмотри туда, видишь, какие разноцветные домики?
– Да уж, настроили кто во что горазд. Я уже сделала пару фоток.
– Он все же они стоят стройно, как бы все в одной линии.
– А, поняла, если выдернуть несколько из ряда, то получится дыра, ты это имела ввиду?
–- Ну, можно сказать и дыра, так может и вернее. Я хотела предложить – пустое место, но дыра даже поточнее будет. Так и ты сама начнешь жалеть о чем-либо, издергаешься, захочешь что-то менять, а в итоге останутся только дыры.
– Как-то грустно это. Но если захочется что-то поменять, разве нельзя построить новое на том же месте, вон как тот дом, а? – Юля показала на почти достроенный новый коттедж, заколоченный между двумя покосившимися, крашенными в разные цвета домами.
– Нет, ты можешь построить новый дом следующим, - Елена указала на продолжение поселка, уходившего далеко, скрываясь за выступами холмов. – А на том месте так и останется дыра. Поэтому не жалей ни о чем, но и не забывай ни о чем.
– А ты счастлива?
– Счастлива? Хм, сейчас, пожалуй, да, – искренне ответила Елена.
– Нет, в целом, счастлива? – не унималась Юля.
– Не знаю, не думала об этом. А ты что, уже замуж собралась?
– Я? Нет, увольте! Ни за что, чтобы я добровольно, сама. Нет, ни за что!
– Значит, собралась, – усмехнулась Елена, – Я такой же была, независимой, а вдруг влюбилась, сразу подобрела и опа – уже невеста. Тогда мне хотелось настоящей, крепкой семьи, чтобы была куча деток. Красивый большой дом и все такое. Я и сейчас этого хочу.
– А у тебя нет детей?
– Нет, детей нет.
– А почему? – Юля увидела, как напряглась Елена и смутилась. – Извини, я, наверное, слишком, да?
– Нет, не слишком. Я сама виновата, но не думай, я это не так давно осознала, все искала другие причины. А получилось все просто – работа, карьера, карьера, – с горечью ответила Елена, на глазах ее навернулись слезы. – Раньше мне казалось, что оно того стоит.
– А теперь?
– А теперь не знаю. И бросить все не могу, и жить так тоже не хочу.
– А почему не можешь бросить? Сама же говоришь, что не надо ни о чем жалеть?
– Говорить-то говорю, но сама себе не верю, вот так вот. Посмотри, как наши девочки спят, ни о чем не думают.
– А, эти то, – только и махнула на них рукой Юля. – Они только с виду такие, а как вечер придет, так весь день пережуют, спать не будут.
– В смысле пережуют?
– В прямом. Начнут искать проблему, к словам придираться, начальство оценивать.
– О, интересно, и что про меня Алена говорила?
– Правду? Что ты строгая, иногда злая, но честная и добрая, только боишься это показать.
– А еще, что я несчастна, верно?
– Да, и это то же. Но ты не будешь за это Аленку ругать?
– Если бы я не была такой же, то точно бы обиделась! – рассмеялась Елена, ей нравилась откровенность, простота в общении Юли. – Но лучше людям такое в лицо не говорить.
– Знаю, люди мстительны и обидчивы.
– И мы не исключение. Ладно, так за кого собралась?
– Да так, есть один парень, – засмущалась Юля, покрывшись ярким румянцем. Она шумно выдохнула и затараторила. – Мне нельзя о нем говорить, но он сделал мне предложение, а я согласилась.
– У, сколько тайн. Ай-яй-яй, Юля, а с виду такая простая девушка.
– Да ничего я не прикидываюсь. Просто сдуру ляпнула, а теперь не знаю, что и делать.
– Но ты сама этого хочешь?
– Хочу. Конечно же, но мне кажется, что рано еще, надо сначала…
– Не надо, не надо, – перебила ее Елена. – Если чувствуешь, что не можешь иначе – вперед! Не старайся просчитать жизнь на годы вперед, это бесполезно.
– Ты, правда, так думаешь?
– Ха, я тебе завидую. Ты молодая, красивая, да, красивая. Не думай, что все должны быть как с обложки, одинаковые. Я тебе так сильно завидую, что скоро начну ненавидеть!
– Тогда точно выйду замуж! – воскликнула Юля, и они обе громко рассмеялись.
– Чур, я первая, – подала голос Алена.
– Ну, это мы еще посмотрим! – возразила Юля.
На обратном пути никто не стал спорить против дисков Елены. И девчонки, убаюканные расслабленной игрой джазбанды, спали на заднем сиденье. Алена некоторое время крепилась, но поймав утвердительный кивок Елены, уснула на переднем сиденье. Машина двигалась все медленнее, становясь в очередь воскресной пробки усталых дачников, рвущихся обратно в Москву. Постепенно джаз сменился радиоволной, разбавляющей сухой воздух климат-контроля цифрами и пустыми комментариям экспертов.
Развозя полусонных девчонок по домам, она удивлялась, как это они собирались самостоятельно возвращаться обратно. Вроде и путешествие было не таким уж далеким, правда и она сама была бы не прочь упасть на диван и просто лежать, не включая телевизор, без шума и пустого музыкального фона, хотелось сохранить то ощущение пространства и прозрачности, которое они почувствовали там, и которое было уже начисто вымыто шумным мегаполисом.
Они договорились поехать куда-нибудь вместе еще раз, связь было решено держать через Алену, но довлеющий над Еленой шум города неумолимо подсказывал, что стоит об этом забыть, завтра их вновь окунет с головой бесконечность рутины, всепоглощающая и опустошающая. Ей захотелось быть хоть на малую часть столь же легкой в своих решениях, как Юля. В этой девочке она видела себя много-много лет назад. Домой ехать совсем не хотелось, Андрея не было, странно, но она даже перестала спрашивать куда и с кем… от понимания этого у нее в глубине груди разлился ледяной водопад, сковывающий сердце и легкие. Она начала задыхаться, с трудом осознавая, куда она движется.
Обнаружила она себя медленно движущейся по площади Гагарина, хорошо было видно блестящую стелу, с взлетающим ввысь человеком. Со всех сторон ее объезжали машины... оглушительно сигналя и крича что-то гадкое в окно.
Проехав площадь, она свернула на дублер и вжалась между двумя огромными джипами на парковке. Перед ней поблескивали на позднем солнце яркие витрины магазинов, безучастно смотрели на нее десятки глаз проходящих мимо, не замечая на ее лице мертвенную бледность, неиссякаемый поток слез, который она и не старалась унять.
В окно постучали, деликатно, но настойчиво. Она медленно, как бы во сне обернулась. Рядом стоял инспектор ДПС и спокойно ожидал, пока она откроет окно.
– Добрый вечер, – поздоровался он хрипловатым баритоном. Он был огромного роста, со смешным большим носом, напоминающим картошку, из-под фуражки пробивались черные толстые волосы. Покрытые серой пылью дороги. – Сержант Павлов.
– С Вами все хорошо?
– Да, да, все нормально, – попыталась отшутиться она, но вышло это неестественно. Она не могла понять, что на нее нашло, почему у нее дрожат руки, и что с ней происходит. Слезы душили, рвали сердце в груди, яростно, жестоко. Она снова заплакала.
– Может вам вызвать скорую, или позвонить кому-нибудь? – ему было неудобно, он уже жалел, что решил проверить ее, завидев ее машину еще на подъезде к площади.
– Нет, не надо. Я сейчас успокоюсь, и все будет хорошо. Спасибо вам большое, – Елена выключила зажигание и, резко схватив сумку, вышла из машины, едва не сбив его с ног.
– Ой, простите. Я сейчас погуляю полчасика и успокоюсь.
– Хорошо. Если вам будет нужна помощь, обращайтесь. Можем, если потребуется, сопроводить до дома, – он показал на припаркованную на проспекте патрульную машину.
Она мило улыбнулась ему и поблагодарила еще раз за участие. Сержант, радостный, что больше ничего не нужно, попрощался, еще раз внимательно всмотревшись в ее глаза, зрачки были нормальные, глаза раскраснелись от слез.
Ругая себя за слабость, она направилась к набережной. Голова медленно прояснялась. Чувство гнетущей тревоги, как ей теперь казалось, что это была именно тревога, улетучилось. Сменившись злой уверенностью. Остановившись на склоне Андреевской набережной, она еще долго ходила вокруг пруда, испытывая странное желание раздеться и броситься в него. Ее не смущал ни цвет, ни запах пруда. Мало заботили гуляющие рядом, ей просто захотелось, как в детстве, побыть немного бесшабашной, сделать что-то без оглядки на чужое мнение, хотелось свободы.
Большая лохматая собака, не слушая криков хозяев, с размаху бросилась в пруд. Весело разбрызгивая спокойную воду.
– Гарри! Гарри! Ух, негодник! Иди сюда! – не унималась на другом конце пруда полная женщина, бессильно взмахивая руками с широким поводком, но пес и не думал вылазить.
Наплескавшись вволю, пес вылез на другом конце пруда, подальше от хозяйки, топавшей с грозным видом на месте. Он вальяжно подошел к Елене и, ничуть не стесняясь, стал отряхиваться, обдав ее фонтаном теплых брызг.
– Ну, и как это понимать? – осуждающе спросила его Елена. Пес только широко зевнул, пролаяв что-то примиряющее.
– Ты считаешь это нормальным?
Пес несколько раз гавкнул, игриво махая хвостом.
– Ах, вот ты как, ну погоди, – она оглянулась и увидела брошенное на траве ведро, видимо оставленное дворником. Зачерпнув почти полное ведро, она стремительно подбежала к псу и вылила на него воду. Пес, не ожидавший такого от человека, отскочил в сторону и стал с опаской глядеть на нее.
– Квиты, – отряхнулась Елена.
Наконец добежала хозяйка, бросившаяся к псу.
– Гарри, маленький мой, она тебя обидела? Тебе больно. Да? Да? – она с ненавистью посмотрела на Елену. – Таких как вы надо в полицию сажать! Издеваетесь над моим Гарри!
– Никто над ним не издевался, – пожала плечами Елена. Футболка была мокрая, и ей хотелось снять ее и выжать, но вокруг было слишком много людей. Собравшаяся толпа громко высмеивала грозящую судом хозяйку собаки, и та, не найдя поддержки, быстро ушла, чуть ли не на руках уводя «покалеченного» пса.
– Да, мельчают кобели, – заметил один пожилой мужчина.
– Это уж точно! – расхохотались девицы рядом, тыча пальцами в своих кавалеров.
– Это уж точно, – горько повторила про себя Елена.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите Бориса Петрова переводом с пометкой "Для Бориса Петрова".