Иногда мне кажется, что я родила инопланетянку, а не девочку.
Есть подозрение, что ей было сложно с человеческой мамой. Ну знаете – выключать в темноте мягкое розовое свечение или договариваться с гравитацией, чтобы не взлетать где не нужно.
У нас с ней неплохо получилось освоить языки, привычки, образ жизни человечества. Главным образом потому, что ей это интересно. Но меня не отпускает мысль о том, что вместо хаоса мыслей (ну как у любого человека, который, знаете, умеет застревать на одной и той же мысли и зацикливаться на ней, как застрявшая игла на пластинке), у нее в голове играет гобой, иногда литавры, иногда пробегает стая носорогов.
И как, интересно, ей удается столько лет меня дурить, не раскрывая своей инопланетной сущности?
Я поглядываю в окно, когда жду ее в гости, на предмет приземления летающей тарелки. Хотя, тарелка для нее слишком банальна. Думаю, там скорее шаттл цвета спелой облепихи. На топливе из хорошего темного эля.
А наша пища? Это откровение пришло ко мне сравнительно недавно. Скорее всего, где-то в её доме есть заначки пыльцы растений её родной галактики. Она добавляет её в чай, подсыпает в суп, иногда срывается и объедается до упоения. Потом дурит, бесится, вызывает духов на дуэль и пускает солнечных зайцев погулять под дождь.
Я уважаю её космическую сущность. Мы договорились, что каждая из нас будет самой собой. Мы договорились об этом тогда, когда я первый раз взяла её на руки. Я поцеловала её в макушку, ощутила теплый запах перламутровых звёзд от её кожи. Я заметила, как опаловый пересвет в её глаза сменился на вполне земной, каре-зеленый.
Добро пожаловать и счастливых тебе земных лет, откуда бы ты не прибыла сюда, малышка!
Мы договорились уважать то, кем мы на самом деле являемся. Но не переставать пытаться вывести друг друга на чистую воду.
Поэтому я поглядываю в окно, в ожидании всполоха золотой листвы, закруженной от ее приземления за углом. В ожидании серебристой космической пыли на воротничке её пальто. В ожидании её безгранично нежных, обволакивающих как космос, объятий.
Я готова. Клюквенные оладушки и чай.
Клюкву мы собирали на рассвете с моим другом, за камышами у озера. Он всё жаловался, что нимфы нынче не те что вчера – танцевать толком не умеют, а полнолуние проспали. Он приготовил мне к осеннему равноденствию подарок, но я отказалась его принять. Ну неудобно лететь домой с лукошком клюквы и коробкой волшебства. Метла не располагает к багажу…