Общеизвестен, а если нет, то, поверьте, уж точно доказан, закон сохранения энергии. В популярном виде он звучит так: если где-то что-то убыло, то оно это что-то куда-то добавится, может и в другой ипостаси, но обязательно. Закон он на то и закон, чтобы быть справедливым, в смысле универсальным. Так что если судьба начала сыпать сюрпризами в кавычках, унывать не стоит, всё образуется, подравняется. Равно как и славить удачи тоже не следует громко и долго. Всё уходит. Или приходит, кому как нравится.
- Пока, папуля! – они обменялись поцелуями в щёку, и Маша отправилась в школу.
Мама рано и не по своей воле оставила дочь и мужа одних в этом мире. Потому Маша и Глеб так сильно были привязаны, любили, дробить чувства теперь не требовалось. Что касается Глеба, то он был просто безумным, по-хорошему, отцом. Случалось, Маша долго не брала трубку сотового телефона, или опаздывала из школы, или…да всякое бывало, дети легко отвлекаются, и тогда в отцовском сознании начинали мелькать страшные картинки: наезд автомобиля, хулиганы, педофилы, метеорит. Когда дочь, наконец, отвечала на звонок, спохватившись, то получала порцию накопившихся словесных лещей и угрозы продолжить экзекуцию дома. Но оба они, конечно, понимали, что всё это сопутствующие признаки большой любви, и недолго обижались.
- Папа, он как Бог, только существует, - как-то, словно невзначай произнесла Маша во время обеда уже в новой семье.
- Подлиза, - комментировала Ольга, теперь жена Глеба, хотя и понимала, что некрасива лишь форма.
Отец действительно был для дочери почти всем. Ольга ревновала внутри, и иногда это прорывалось словами, или так только Глебу казалось. Бывало, Ольга слишком строго отчитывала падчерицу за пустяковые проступки вроде не заправленной постели или беспорядка на письменном столе. Глеб и не решил пока как к этому относиться, ведь ревность, что бы ни говорили, - один из признаков любви. Для Ольги это тоже был второй брак, она его берегла, наделав ошибок в первом. Теперь она больше отдавала и отдавала с помпой, ярко, а если брала, то скромно, делая так, чтоб сам захотел, да ещё и просил принять, вещь или поступок. Женщины это умеют.
- Пока, любимый! – обменялись детскими поцелуями.
- Ты до вечера?
- Да. Сейчас утренник, а вечер работаю.
- Не задерживайся.
- Как детей заберут, - улыбка.
Он и полюбил её за эту улыбку. От неё будто какой-то свет постоянно течёт. Есть такие люди, вроде и не делают особенного, не говорят, а доброе тепло излучают.
Отпуск зимой как наказание, постоянно приходилось думать, чем себя занять, время превратилось в проблему. Сам собою оказался в дочкиной комнате, отметил беспорядок. На письменном столе где придётся отдыхали не нужные сегодня учебники и рабочие тетради, ещё какие-то гипсовые фигурки мультперсонажей, крем, витамины, листочки, листы, листики, ластики, канцелярские принадлежности – разноцветный хаос. Тетрадные листы и обрывки разбросаны и под столом. Глеб решил оставить стол для Маши и полез под стол.
«Проверочная по химии. Четвёрка. Надо оставить. Шпаргалка по Истории. Мусор. Записка:
Я не могу. Меня чёрт не отпустит.
Спроси. На пару часов всего. По магазинам поболтаемся. Скажи переписываешь двойку.
Двойку. Да, ты чё? И бесполезно. Только орать начнёт. Волнуется, типа.
Попробуй.
Не. Знаешь, скока визгу будет? В другой раз».
Вроде крепкий взрослый мужик, а так и сел на пол где стоял, ноги обмякли, как без костей. Тяжело, когда вот так сразу и наоборот. Есть, но чужая. Замер надолго. Время мимо текло, и мысли метались, злые мысли. Запуску ту спрятал в карман, а остальные бумажки кинул обратно. Кот инстинктивно бросился за ними, но быстро потерял интерес. Взглядом попросил Глеба ещё поиграть, но тому было не до того. Его, только что преданного, уже разрывало изнутри, надо было срочно звонить Оле, она всё расставит. Бывает, перезаведённые мы начинаем ненавидеть больше, чем того заслуживает объект эмоций. Нет, тут ни ненависть горела – нельзя ненавидеть дочь – обида горькая и растерянность. Это через время на себя смотришь – не я ли причина? А пока, шок. Но удержался от звонка, как бы больше не распалиться, да и жену нервировать, когда на работе, ни к чему. Запланированный поход за продуктами сейчас оказался очень кстати.
Ноги сами ступали известным маршрутом.
«Господи, за что? Или ты настолько мелочный, что помогаешь лишь тем, кто поёт тебе?»
Список продуктов составлен очень подробно, не только вид, но и название и даже примерная цена, чтобы не напутал – Ольга позаботилась. И Глеб уже через пять минут стоял у кассы в хвосте очереди из четырёх человек. Всё думал о своём и не сразу уловил суть диалога стоящих впереди женщин.
- А быть-то ей как? Муж только с виду на мужчину похож.
- Совсем?
- Давно уж. Ну, а ей чего, живая ведь? Сорок только, с копейками. Самое то.
- Сегодня утренник?
- Утренник. Или педсовет, или репетиция. Но это когда муж в отпуске, а так и думать не надо. Да, и лучше всем. Она спокойна, и в семье лад.
- Лучше, лучше.
Обратно тем же маршрутом, теперь с покупками в фирменном пакете торговой сети.
«Главное, ничего не придумывать. Почему это должна быть она? Ей сорок два. Ну, и что? Утренник? Так конец декабря. Во всех садах утренники».
Рука достала электронный ключ и отомкнула стальную дверь. Палец нажал кнопку с цифрой четыре. Лифт тронулся.
«Я в отпуске. Настораживает. Эх! Что ж я, дурень, плету? У нас же всё отлично, и даже более того. Оля сама говорит. Или только говорит?»
В прихожей, как обычно, путался под ногами кот. Глеб скинул обувь и отнёс продукты на кухню. Бросил пакет продукты на пол и сам упал на табурет, что-то с ногами. На коленях сразу оказался вездесущий кот. Стал ласкаться, да так активно, что Глебу пришлось опустить рассеянный взгляд вниз на животное, которое тоже в этот момент смотрело хозяину прямо в глаза. И Глебу показалось, нет, он был в этом абсолютно уверен, наверное, впервые за совместные годы, что кот его любит.