Консалтинг — процесс крайне деликатный, требующий определённого уровня доверия. Политический консалтинг — особенно.
Чтобы добиться поставленной цели, заказчику необходимо быть предельно откровенным с консультантами, сообщая им порой столь сокровенные детали своей жизни, которыми не всегда поделишься даже с близкими друзьями.
К примеру, чтобы разработать и реализовать эффективную стратегию информационной кампании, политтехнологу нужно точно знать, распространяемые слухи о том, что самые крупные торги на выполнение ремонтных работ областных дорог выигрывает фирма, учредителем которой является супруга заказчика, — это правда или грамотно исполненный «чернушный вброс» оппонентов.
Другой типичный пример, когда от политика требуется предельная откровенность с консультантами — подготовка документов для выдвижения кандидатом на выборах. В этой ситуации, чтобы быть зарегистрированным и не «снятым» в самый разгар кампании, заказчику приходится открываться перед политическим юристом, словно перед священником на исповеди, посвящая того в волнующие секреты имущественных активов своей семьи.
И тут неизбежно возникает вопрос, а каковы гарантии, что по завершении проекта вся полученная чувствительная для заказчика информация не будет использована ему во вред либо не будет «слита» конкурентам?
Теоретически, конечно, можно, подпав под очарование яркой презентации и красочных визиток, поверить консультантам на слово. Но на практике среди политиков столь отчаянные оптимисты встречаются редко, и почти всегда возникает вопрос о том, как бы формализовать обязательство политического советника держать язык за зубами.
Чаще всего просвещённый голливудскими сериалами и деловой прессой заказчик вспоминает про три заветные буквы — NDA (non-disclosure agreement — соглашение о неразглашении). Закавыка в том, что распространённый в зарубежных юрисдикциях этот довольно эффективный инструмент в российских условиях, по большому счёту, не работает — в Гражданском кодексе такой тип договора не поименован, внятной правоприменительной практики нет, юристы, которым предлагается подготовить такое соглашение, впадают в медитативный ступор.
Однако практикой отечественного политконсалтинга выработано несколько вариантов решения «проблемы молчания».
1. Тайна…коммерческая
Самый очевидный механизм правовой защиты для какой-либо информации это наделение её режимом коммерческой тайны. Для этого, правда, необходимо соблюсти целый ряд формальностей. Необходимо, официально трудоустроить консультанта в организацию, в которой принято положение о коммерческой тайне — документ, определяющий, какие именно сведения относятся к коммерческой тайне.
На практике чаще всего речь идёт об официальном включении политтехнолога в штат фонда, который опять же официально оказывает услуги по сопровождению избирательной кампании кандидата или избирательного объединения. В положении о коммерческой тайне такого фонда указывается, что сведения о заказчике, ставшие известными работнику в связи с реализацией проекта, относятся к конфиденциальной информации.
Конечно, данный способ оформления является самым громоздким и затратным. Именно поэтому он используется нечасто — только в тех регионах, где есть мощные партийные структуры и грамотный политический менеджер. Однако, с юридической точки зрения, это, пожалуй, самый защищённый вариант.
2. Контракт
Другим вариантом «официального оформления» служит заключение гражданско-правового договора с необходимыми условиями. Проще говоря, консультант и заказчик заключают обычный договор возмездного оказания услуг, предметом которого указывается консультационное сопровождение политика. При этом в договоре отдельно указывается, что любые сведения о заказчике, ставшие известными консультанту в связи с исполнениями обязательств по договору, носят конфиденциальный характер, и не могут быть сообщены третьим лицам, иначе как с письменного согласия заказчик. За нарушение соответствующих положений договора прописывается межгалактических размеров неустойка. Понятное дело, если дело дойдёт до суда, он этот размер неустойки традиционно снизит, однако, во-первых, если дело доходит до суда, то уже точно «что-то пошло не так», а во-вторых, цель указания в договоре космического числа не юридическая, а психологическая — произвести впечатление на консультанта.
3. Соглашение о конфиденциальности
Как было указано выше, в российских реалиях соглашение о конфиденциальности как юридическая конструкция практически не работает. Тем не менее, пусть и не как правовой инструмент такое соглашение вполне может быть использовано.
В бизнесе давно сложилась практика заключения так называемых «сейфовых» контрактов (в менее респектабельной терминологии — «понятийных» договорах). Речь идёт о соглашении, заведомо не имеющем юридической силы, но всё же подписываемым партнёрами. Например, о распределении в том числе неофициальной, «теневой» прибыли.
Понятное дело, в суд с таким контрактом в случае его нарушения никто не пойдёт, но у него принципиально иная цель.
Во-первых, такой договор исключает возможность менять задним числом интерпретацию достигнутых договорённостей («Что значит ты понял, что делим 60% на 40%? Вот твоя подпись, чёрным по белому написано про 50/50.»).
Во-вторых, подобный «неюридический» документ в случае его нарушения служит доказательством нарушения бизнес-этики не для государства и его должностных лиц, а для других участников рынка. В деятельности, где репутация является самым ценным капиталом предпринимателя, это очень серьёзный сдерживающих рычаг.
Видимо, потому, что рынок политического консультирования относится к числу именно таких рынков, где главным активом выступает репутация, здесь также получила широкое распространение практика подписания таких «понятийных» соглашений о конфиденциальности.
Обычно такое соглашение содержит буквально два пункта: в первом указывается, что любая информация о заказчике, полученная в ходе его консультационного сопровождения, носит строго конфиденциальный характер; во втором — срок действия договорённостей. Да, юридической силы бумага не имеет, но «все же всё понимают».
4. Оформите подписку
По юридическом содержанию (точнее, по его отсутствию) этот вариант похож на предыдущий. Но если соглашение о конфиденциальности апеллирует к чувству корпоративной этики, то в данном случае задействованы немного иные механизмы.
Вместо соглашения о конфиденциальности консультанту предлагают подписать подписку о неразглашении. Форма документа часто почти такая же, что у тех, которые подписывают у следователя или «особиста». Иногда «кадровик» заказчика обставляет оформление такого документа с профессиональным задором.
Консультанта приглашают на собеседование, где его ждёт характерный персонаж в сером костюме и с казённым лицом. Листая какие-то документы, подшитые в папочку, он время от времени с любопытством поглядывает на поолиттехнолога и как бы себе говорит что-нибудь в духе:
– Хм, N-ский университет?…отдых в Барселоне…хм… — с каждой фразой переворачивается очередной листик в папке.
Потом наконец папочка захлопывается и раздаётся строгое:
– Ну что ж, нам с Вами, в принципе, всё понятно. Вы же чётко понимаете, С КЕМ Вы будете работать?! Отлично, ознакомьтесь с подпиской о неразглашении и поставьте свою подпись. О последствиях нарушения конфиденциальности сами всё понимаете.
Вся эта пантомима — и форма документа, и характерный вида силовика-«эйчарщика», и папочка, откуда демонстрируя свою осведомлённости он цитирует сведения почерпнутые из резюме и социальных сетей, и это загадочное «мы», и угрожающие многоточия — всё это преследует лишь одну цель. Вызвать у консультанта недобрые ассоциации с силовыми структурами и лучшими советскими практиками.
Конечно, у опытного политтехнолога или, тем более, юриста вся эта костюмированная активность вызывает приступы буйного хохота, однако на не очень опытных и впечатлительных людей ритуал производит должное впечатление.
***
Проблема сохранения в тайне информации, которую консультант узнаёт в процессе сопровождения политика является одной из самых чувствительных точек любого политического проекта.
Эффективное решение этого вопроса чисто юридическими инструментами, пожалуй, невозможно. Мало того, что часто в силу ли лени, в силу ли тяги к экзотике, в качестве юридического инструмента выбирают какие-то совсем диковинные конструкции (гражданско-правовой договор, в котором прописана уголовная ответственность за его нарушения). Так ведь даже при качественной формализации консультации «обязательства не болтать», в случае его нарушения привлечение виновника к ответственности займёт продолжительное время.
В политике время несётся с бешеной скоростью, и тот факт, что «сливший» сегодня компрометирующую заказчика информацию консультант, будет через полгода привлечён к ответственности, не сильно исправит ситуацию (разве что в плане чувства восстановленной справедливости), а главное — не отменит того, что конфиденциальная информация стала известна.
Выше описаны основные способы оформления договорённостей между консультантом и политиком «не болтать лишнего». Однако, положа руку на сердце, стоит отметить — составление таких бумаг это уже «вишенка на торте».
Основу же корректного, с соблюдением режима конфиденциальности, сотрудничества политтехнолога и заказчика составляют два элемента: этико-маркетинговый — стремление консультанта сохранять безупречность своей репутации и этико-технологический — возможности заказчика привлечь обеспечить нарушителю тайны воздаяние (неюридического характера).;)
Автор: анонимный подписчик
Материал подготовили — Campaign Insider
Связаться с нами — electionsquad@gmail.com
Поддержать проект — https://yasobe.ru/na/campaign_insider