Мальчишки играли задорно, так что мяч, пометавшись, вылетел за сетчатый забор школьной площадки. Мяч шмякнулся на дорожку и собирался лететь куда-то дальше, но Корней по-вратарски остановил его. Футболист, побежавший было к калитке, остановился и стал ждать.
«Ну, — подумал Корней, — сейчас бы не промазать». Отошёл чуть-чуть, поглядел лукаво и — раз! — красиво отправил мяч назад. Знай наших. И пошёл к метро.
В парке девушка кормила белку. Пока белка сосредоточенно грызла кусочек, девушка огляделась по сторонам, встретилась глазами с Корнеем и улыбнулась. И он тоже улыбнулся.
Охранник в метро попустил Корнея, не поинтересовавшись его довольно крупным рюкзаком. Корней прошёл прямо к турникетам и шлёпнул картой. Сзади пристроился какой-то свинтус, наладившийся пройти без билета, но Корней рванулся вперёд и с удовольствием услышал, как свинтус получил турникетными створками по своим бездельничьим бокам. А вон уже и тётка свистит. Знай наших.
Только он ступил на эскалатор, динамик над головой занудел про правила и безопасность. Запрещается, мол, бежать по эскалатору и обгонять впереди идущих пассажиров. А как их не обгонять, если жизнь идёт, а они переваливаются с боку на бок, как утки? Вот, например, идёт парень. Ну как он идёт? Тёп-тёп, тёп-тёп. Килограммов сто живого весу. Что ты, морская свинка? Корней обогнал недотёпу, и тот осуждающе засопел вслед.
Поезд подошёл через полминуты.
Корней уселся на вагонную скамью и первым делом оглядел рекламу — ничего интересного.
— Осторожно, двери закрываются...
Он посмотрел перед собой и увидел сидящего напротив прикорнувшего мужчину с седым бобриком. Экий носач. Что ты такой облезлый? Корней вспомнил коллегу Эдика, у которого был в точности такой же нос. Они вместе работали в университете — Эдик читал невозможные лекции и занимался квантовыми волноводами. Только Эдик был молод, черноволос, неотразим и никогда не спал публично.
— Следующая станция — «Проспект Вернадского».
Мужчина напротив встрепенулся и вскинулся. Так тебе тут надо было выходить, соня! Врёшь, не успеешь! Но машинист помедлил отчего-то, словно бы зная про этого сонного мужчину.
Пока мужчина стремился к двери, Корней совершенно разглядел его лицо. До чего же похож на Эдика! В день, когда Корней увольнялся из университета, была очень солнечная погода и как раз солнечное затмение. Эдик собрал на факультетской крыше своих студентов, раздал им чёрную плёнку и толковал, куда смотреть. Когда бишь это было? Корней ясно вообразил любимый астрономический календарь. Десять лет назад, двадцать, прошлый век, тридцать, сорок...
Мужчина с седым бобриком выскочил в дверь в последний момент — машинист очнулся и нажал рычажок. Поезд дёрнулся и пошёл как ракета, словно оправившись от сонных мгновений. Привставший было со скамьи Корней опустился обратно. Там, где только что сидел Эдик, теперь глядело из туннельной черноты отражение — испещрённое, как дюреровский носорог, лицо.