Оглавление
Колени подкосились, обессилено опустился на пожарище загребая горячий пепел ладонями. Пурпурные угли обжигают кожу, пепел сыплется меж пальцев, развевается по ветру серым шлейфом. Глотку стянул колючий обруч рыданий, всхлипывая провёл по лицу ладонями полными пепла.
Кожу защипало, ссадины и раны ожгло нестерпимо. Рана на правой ладони полыхает болью, угольки прожгли бинты. От поместья остались дымящиеся развалины и развороченный сад, за холмом поднимается густой столб дыма, горит деревенька.
В пепле белеют человеческие кости сваленный в кучу. Отец, мать, сестра и племянники…Из груди вырвался полный страдания вопль, я закусил губу, во рту стало мерзко солоно, по подбородку заструилась кровь. Пепел забился в волосы превратив в серую паклю, образовал на лице жуткую маску. Конь испуганно попятился от меня, сорвав с седла двуручный меч в ножнах двинулся к деревне. На ходу срывая доспех по частям пока не остался в лёгком поддоспешнике с узором красных ромбов. Следом в траву полетели ножны, клинок лёг на плечо, носа коснулся слабый аромат оружейного масла.
Пустота в груди разрастается, пожирая сердце и эмоции, остался только холодный, апатичный к будущему, гнев. За холмом открылся вид на горящую деревню, меж домов мечутся крестьяне, падают под ударами мечей и топоров королевской гвардии. По главной улице проскакала обезумевшая тройка, волоча через пожарища тело войта. Чуть поодаль гвардейцам отдаёт приказы кронпринц, слащавый парень семнадцати лет.
Гвардейцы радостно подчиняются, ведь приказы так просты и приятны.
«Грабь. Насилуй. Убивай.»
Они далеко не сразу заметили идущего к ним, перемазанного пеплом воина, ещё дольше не узнавали меня. Радостные крики сменились на удивленные и почти сразу на истошные вопли ужаса.
Меч кажется легче пёрышка, а их доспехи сотканными из тумана. Во все стороны брызжет кровью, клинок скрежещет по металлу и костям. Кровь смешиваясь с пеплом пропитала поддоспешник, делая меня похожим на демона, вынырнувшего из адских купелей. Чёрная пустота в груди громогласно требует бить и убивать, я даже не уклоняюсь от атак. На груди и плечах горят глубокие разрезы, со лба, закрывая левый глаз бежит кровь.
Двуручный меч сверкает в неверном свете от горящих хат, гвардейцы отступают, оставляя друзей на земле. Кронпринц выругавшись вырвал у пажа боевое копьё, послал коня, подгоняя ударами шпор под бока, на меня.
Удар копья прошел по правому плечу вскользь, меня мотнуло на месте, как турнирный манекен. Боли нет, только чувство давления и бегущей по коже крови.
Умело орудуя поводьями, кронпринц развернул коня, со всей силы ударил шпорами под рёбра. Наконечник копья нацелил мне в глаз, хищно улыбается предчувствуя благодарности короля-мужеложца. Молниеносный удар рассёк и копьё, и кронпринца. Игнорируя пол трупа, уносимого обезумевшим конём в ночь, развернулся к уцелевшим гвардейцам. Указал остриём меча на двоих.
— Вы, идите к королю-мужеложцу и передайте, я иду за ним.
Они рванули прочь, оступаясь по трупам, едва не влетая в огонь. Оставшиеся пятеро с криками бросились в бой. Двуручный меч счастливо зазвенел, круша жалкое одноручное оружие и парадную броню из тонкой, позолоченной стали.
Добив последнего без сил рухнул на колени, уперев меч в землю. Выжившие крестьяне наверняка убежали в лес, в деревне остались только мертвецы, огонь и я. В глазах стремительно темнеет, конечности слабеют, превращаясь в набитые ватой чулки. В ушах нарастает тонкий звон.
Нет. Я…я отказываюсь умирать пока жив король и весь его род до пятого колена!
С трудом поднявшись побрёл обратно к руинам поместья, опираясь о меч, как старец о посох.