Наверное, мало найдется людей, которые не знали бы имя фаворитки французского короля Людовика Четырнадцатого Луизы де Лавальер. Пьесы, романы (тем более романы Дюма), кинофильмы -- все это сделало ее знаменитой даже по прошествии трех веков после ее смерти.
Правда, образ, сложившийся у читателей и зрителей, получился далеким от реальности. Наш современник представляет слабую, кроткую, не очень умную девушку, совершенно не способную бороться за свое счастье, всегда уступающую сильным и наглым, в общем -- размазню.
"И что в ней нашли Рауль де Бражелон и король?" -- изумленно спрашивают читатели. Правда, тот же Дюма совершенно неожиданно вложил в уста д'Артаньяна непонятное высказывание, что Луиза была очень смелой женщиной, но подобный вывод кажется на редкость нелогичным.
И все же вы никогда не задумывались, почему многие портреты XVII века, где изображены молодые белокурые женщины в охотничьих костюмах и с собаками, приписывают Луизе? Да потому что это кроткое создание, этот слабая и хрупкая девушка действительно обожала охоту и любила поноситься по окрестностям верхом. Она и хромой-то стала именно из-за пристрастия к лошадям.
Дюма приврал, когда уверял, будто она повредила ногу, когда упала в 7 лет, побежав навстречу Раулю. На самом деле в 11 лет Луиза сломала ногу и ушибла позвоночник (!), упав с лошади.
И что же, вы думаете, это что-то изменило в ее отношении к верховой езде и охоте? Как бы не так! После выздоровления Луиза вновь села в седло и все началось сначала. Да, очень робкая девушка. Всем бы такую робость. Поверьте, после таких падений, даже благополучных, многие люди боятся вновь подойти к коню. Но к Луизе это не относилось.
Строго говоря, именно тихая и скромная Луиза пристрастила Людовика Четырнадцатого к охоте -- удовольствию, с которым он не расставался даже на закате жизни. И именно ей мы обязаны роскошью Версаля, так как охотясь в окрестных лесах король обнаружил, что находящийся там охотничий домик слишком мал и скромен для его двора, и решил построить роскошный замок, чтобы сделать приятно возлюбленной.
А угодить ей действительно было сложно. Она была странной девушкой даже для своего времени -- очень искренняя (это при дворе-то), очень набожная (в то время, как большинство придворных грехи, совершаемые во имя короля, вообще не считали грехами) и бескорыстная (последнее приводило окружающих в состояние полного недоумения -- что делать с этим чудом природы не знал никто).
Но она любила короля.
Хотя нет, не так -- она любила Людовика, словно он не был королем. И в любви к нему она призналась именно так, как это было описано у Дюма -- под королевским дубом в лесу, а он подслушал. Правда, это было не в Фонтенбло, а в Венсенне, но смысл сцены был передан в романе точно. Зато фантастично описывались причины слез и раскаяния Луизы из-за любви к королю.
Почему? Да потому что Дюма писал своей роман в XIX веке, когда взгляды века XVII уже не были понятны. Как можно плакать из-за того, что тебя любит король? Стыдиться быть официальной фавориткой? Считать это грехом и расстраиваться из-за подарков и титулов? Да вы смеетесь что ли!
Вообще-то читатели признали бы, что влюбиться и родить внебрачных детей от простого дворянина без состояния и правда было бы верхом глупости и греховности. Но король -- это же совсем другое дело! Зато раскаяние из-за разбитого сердце Рауля де Бражелона понятно было всем. Пришлось литературной Луизе взять этот грех на душу. В реальной жизни ничье сердце Луиза не разбивала.
Но ее и правда тяготила придворная жизнь. Она предпочитала любить Людовика в тайне, оставаться незаметной и скромной. А он не мог существовать без блеска и поклонения.
С другой стороны, скромная и милосердная Луиза стыдилась своих детей, считая их плодом греха, и была к ним ужасающе равнодушна. А вот эгоистичный, как правило, Людовик детей любил и обеспечил их титулами, состоянием и официальным признанием.
Если посмотреть беспристрастно, то у этих двух влюбленных не было ничего общего кроме молодости. Их отношения были обречены даже если бы у Луизы не появилась коварная соперница -- маркиза де Монтеспан. А она появилась по неосторожности самой Луизы. Остроумная, веселая, честолюбивая -- маркиза де Монтеспан была полной противоположностью Лавальер. И, конечно, она не могла не привлечь внимание короля, тем более что и ситуация была подходящей.
Король устал от слез, от попыток Луизы покинуть двор, от ее непонятной скромности и стыдливости, от нежелания изображать королеву Версаля. С Монтеспан было гораздо проще.
Людовик бывал черств даже с теми людьми, которых любил. И становился на редкость жесток к тем, кого разлюбил. Его отношение к Луизе в те времена, когда его фавориткой стала маркиза де Монтеспан, иначе как безобразным назвать трудно. Он требовал, чтобы фаворитки -- бывшая и нынешняя -- жили в соседних покоях и изображали подруг. Он проявлял полное равнодушие, когда Монтеспан обращалась с Луизой как со служанкой. Он не стеснялся сажать в одну карету королеву и двух фавориток. "Один король и три королевы", -- смеялись в народе. Луизе было не смешно.
"Почему она не боролась?" -- спросите вы. -- "По слабости?"
Ну, что вы, дело было не в этом. Просто Луиза не считала достойным бороться за возможность и дальше грешить.
Представления Луизы о грехе и добродетели требовали принять кару за сладостный для нее прежде грех. Она вела себя как мученица, отданная на растерзание хищникам.
Но временами проявлялся ее настоящий характер и тогда она плевала на этикет и любую опасность. Вот как вам желание примчаться к королю раньше королевы? Гнать коней так, что рисковать перевернуться в карете, наплевать на гнев короля и королевы, нарушить все писанные и неписанные правила? А она это сделала.
Да и потом, когда король потребовал, чтобы она стала крестной матерью дочери маркизы де Монтеспан от него, Луиза выполнила это требования, а потом вновь постаралась уйти в монастырь. Во-первых, не желая терпеть издевательства, а во-вторых, совершенно правильно расценив приказ короля как окончательный развод. Крестная мать и отец ребенка не могут жить вместе.
Но в монастыре Луизу не приняли. Настоятельница объявила, что не принимает в общину грешниц.
Она не знала Луизу. Когда та принимала какое-либо решение, ее невозможно было сдвинуть с места.
Два месяца каждый день Луиза являлась к стенам монастыря и вставала перед ним на колени. Она делала это в любую погоду, непреклонная и стойкая. Настоятельница была потрясена. Она ощутила жутковатый знак святости и поняла, что не может ему противостоять.
Правда, надо было получить еще и разрешение короля на постриг.
Людовик был в растерянности. Он не понимал, как его -- короля! -- можно покинуть. Пусть он уже не любил. Пусть он выбрал другую. Но его женщины должны были находиться рядом и мчаться к нему по первому зову. Ведь он был королем!
Он выставлял Луизе условия. Луиза кивала, но шла к своей цели спокойная и непреклонная. И она все же ушла в монастырь. Сестра Луиза Милосердие -- таким стало ее имя.
Она провела в монастыре 36 лет. Она поражала даже опытных монахинь выносливостью и неприхотливостью. Дух святости витал вокруг, и потрясенная настоятельница сократила Луизе время послушничества. В 1685 году сестра Луиза Милосердие написала книгу "Размышления о милосердии Бога". Книга была популярна более 200 лет. Когда до Луизы доходили слухи о новом грехе короля, она начинала "сухой" пост и безостановочно молилась, чтобы Господь простил королю его пригрешения.
Когда Луиза умерла, монахини уверяли, будто в ее келье появилось райское благоухание. "Она была святой", -- уверяли они.
Возможно, в 17 лет она просто ошиблась в выборе пути, и ей с самого начала стоило удалиться в монастырь?
Возможно.
Сестра Луиза Милосердие было гораздо уместнее в монастыре, чем герцогиня де Лавальер и де Вожур в Версале.