Легко и фривольно она лежала головой на коленях любимого мужчины. Костры опять зажглись, даря свет мрачной пещере. Устроившись удобнее, Антиопа закрыла глаза, прислушиваясь к песне старейшин. Они обычно использовали старый язык, который чудился ей знакомым. Будто что-то она знала, но забыла.
Старейшины рассказывали историю племени с сотворения мира. Их грудной напев погружал в транс. Чудные, разноцветные картины проносились перед внутренним взором Антиопы. Калейдоскоп прервался, знаменуя крушение старого мира. Она видела плывущие города, землетрясения, крики и плачи, разбушевавшуюся природу, борьбу отдельных людей со стихией. На осколках старого мира Единство построило новый, оставив их погибать от радиации за стеной.
Антиопа вздрогнула, когда увидела Аббадона, который шел к уцелевшему бункеру с девушкой. Она видела, как он счастлив с той девушкой. Она видела, что он преображается, приобретая новые для себя черты. Он конструирует роботов, размножая их как детей. Каждая новая девушка для него – материал для исследования.
А рожденные дети заключены в капсулах, что обеспечивают им жизнь, без возможности выбраться.
Она хочет спасти их, но не может. Слезинка медленно ползет по её щеке. Запертые дети кричат о помощи, но никто их не слышит. Напев резко обрывается. Костры опять гаснут.
— Роботы! — кричит племя. — Роботы нас нашли!
Антиопа распахивает глаза. Её племя гибнет как колосья пшеницы под плугом. Старики, женщины, дети. Она поднимается, закрывая собой Таренса. Разрозненные костры вспыхивают. Роботы удивленно таращатся на неё. Источая гнев, она гонит огнем роботов прочь. Запах жженого металла, крики раненных. Роботы отступают под напором природной силы, что проснулась в ней. Коленопреклоненное племя дружно приветствует нового вождя. Усложняя захватчикам задачу, начинается дождь, и дороги превращаются в грязное болото. Роботы стараются что-то говорить, но вход пещеру перекрывается большим камнем, который отрезает их от племени тахалов.
— Скорее, — торопит Антиопа. — Скорее!
С горы падают камни, давя роботов. Племя уходит вглубь горы, оставляя за собой груду покореженного металла и дождь, превращающийся в ливень.
