Как только мы запустили тему про исследование образов смерти в привычных детских сказках (выделяя из них изначальное мифическое или ритуальное содержание) - сразу же получили замечание: а что, так вообще можно, разве? А как? Ведь ничего ж не доказать - слишком много времени прошло. И все построения - это натяжка, не более. С чего вы, например, взяли, что ежик в сказке про "гусей-лебедей" - это отсылка к старому обряду инициации и "временной смерти"? В тексте-то ничего подобного не происходит?
Если кратко - а можно ли вообще как-то разглядеть за привычным текстом какие-то совсем давние реалии, которые уже и носителей-то потеряли? Никто эти обряды не совершает и эти мифы не рассказывает.
Ну, кроме истинно верующих в ту версию славянского язычества, которая растиражирована в... скажем так, определенных кругах, считающих "Велесову книгу" не фальшивкой, а реальным источником... Да и у них, версии оригинальные... Колобок - если читали подобные толкования - это символ Луны, от которой потихоньку убывают части: их откусывают заяц, волк, медведь... а лиса доедает. Правда, есть проблема - нигде в тексте не упомянуто, что хоть кто-то, кроме лисы, колобок вообще ел... ну, да когда истинно верующих волновали такие мелочи?
Ладно, вопрос задан - правильно на него ответить. Но сначала - пример.
В 1966 году этнограф и антрополог Реёйхель-Долматофф наблюдал и подробно описал (по словам его участников) похоронный обряд у южноамериканских индейцев коги . Первая половина и середина ХХ века - это вообще было замечательное время для таких наблюдений: аппарат уже был разработан, а число племен на архаичной ступени развития - еще велико. Это потом они массово оцивилизуются так, что газетный заголовок "В джунглях Амазонки нашли дикое племя" будет говорить о сенсации. А австралийские и полинезийские аборигены, которые были наилучшим примером того, как устроена религиозная жизнь племен до возникновения земледелия - перейдут к оседлой жизни, наденут брюки и шляпы и станут выступать в цирках с "аутенитичными народными танцами"...
Но тогда удавалось зафиксировать множество эпизодов (которыми до сих пор пользуются). Этот конкретный обряд состоял в следующем.
Умершей была молодая девушка. Шаман племени ("тата") выбрал место для могилы и объявил: "...здесь - дом Смерти. Дом закрыт - я открою его". После чего совершил несколько ритуальных движений и сказал: "Дом открыт". Была вырыта могила - причем во время её рытья отец и мать девушки пели ритуальную песню, практически без слов. После этого, шаман подошел к телу, сделал вид, что пытается его поднять, но не может. И так - восемь раз. Каждый раз он объяснял, что дело в том, что тело еще слишком тяжело. На девятый раз он поднял труп и переместил его в могилу. На дно могилы к тому времени уже были уложены зеленые камушки, раковины устриц и одной улитки. Могилу зарыли (тата сообщил, что "Дом затворен"), после чего был проведен ритуальный танец и все разошлись.
Сначала о символике всего происходящего, берущей начало в представлениях коги о загробной жизни и её соотношении с земной. Девять подниманий тела - это отсылка к двойственности "рождения-смерти" (у коги речь не о вечной смерти - но о новом оплодотворении чрева Земли), "беременность наоборот". Устричные раковины кладутся по числу членов племени и обозначают живых. Раковина улитки (улитка у коги - символ брака) - символ мужа девушки, которого нужно закопать с ней в могилу символически; иначе, воскреснув "там" она будет постоянно стремится увести его к себе, являясь, как недовольный дух.
А теперь, представьте, что это захоронение откопал некий археолог будущего, который это описание не читал. Что он сможет понять? Ведь найдет он только скелет, камушки и раковины. Все богатство ритуала и сопровождающих его верований останется ему недоступно.
Но это - только на первый взгляд. Он сможет понять, что речь не просто о захоронении мертвого тела (чтобы недопустить эпидемии, например) - но о ритуальном комплексе похорон. А значит - о какой-то системе верований. Если он найдет только одно тело, лежащее головой на восток на подстилке из камушков и раковин - это будет не более, чем случайностью. Но, если он раскопает целый некрополь с подобным способом похорон - он сможет убедительно доказать, что речь - о специфическом похоронном обряде. А если, к тому же, он воспользуется своими знаниями о культуре живших тут и по соседству племен (и не только по соседству) - то он, конечно, не сможет восстановить все богаство содержания в ритуале. Но сможет принять, что если положение тела в могилу головой на восток связано с представлениями о воскрешении - то и здесь велика вероятность, что сыграли роль подобные представления... И так далее.
Кот спрашивает: а сказки-то тут причем? Ишь, разболтались...
А при том. Принцип - один и тот же. Да, находим мы только камушки и раковины. Но и из них можно (не полностью, конечно) восстановить тот миф и ритуалы, которые когда-то преобразовались в сказку (сначала, миф стали пересказывать для развлечения - а потом в его аудиторию вошли дети, то есть - не прошедшие инициацию и не способные понять, о чем речь).
Более того, мы легко можем себе представить тот процесс, который при этом происходил. И те "механизмы", которые в этом процессе работали. Он будет очень близок к своим аналогам в психике отдельного человека - тому барьеру, который рациональное мышление выстраивает само для себя против иррациональных, подсознательных импульсов и идей; "психологическим защитам". Если потерян смысл мифа - он замещается бытовой логикой сказки. И девочка уже боится уколоться об ежика (хотя именно такая возможность никак на сюжет сказки не влияет вообще - а значит, речь о сохранившемся и обязательном, но непонятно почему именно - фрагменте). Баба-яга, бывшая охранница порога в страну мертвых становится просто бабушкой, которая почему-то парит героя в баньке и зачем-то кормит его и снабжает волшебным клубком или конем...
В общем, размышлять и пытаться понять - можно и нужно. Значит ли это, что мы с гарантией и полностью восстановим все содержание "под" сказкой? Нет, конечно. Наоборот.