Знаешь, как наш максим бьет? Песня такая была «Так-так-так, - говорит пулеметчик. Так-так-так, – говорит пулемет». Такой звук был у него. Хлесткий и злой, но неторопливый. Наподобие швейной машинки. А немецкие «машин-гевер», наоборот: «Р-р-р-р-р!» – как горох о железо. В атаку идешь: «Р-р-р-р-р!» – первую шеренгу корова языком слизала. «Р-р-р-р-р!» – второй нет. По полю рык, вой да ядреный мат. Только бы добежать до пулеметчика этого. На бога душу мать, да на нож и автомат надежда – они не подведут.
Взял как-то я у фашиста убитого этот МГ. Форсу ради на шею повесил. Стволы там забрал запасные, «колотушек» за ремень насовал. Второй номер тут же нарисовался у меня – коробки с лентами тащит. Саня его звали, кажется. Или Миша, не помню. Вор он был до войны – шустрил по трамваям. И тут команда «вперед» - марш километров тридцать. Вот и хлебнул я горюшка с этим пулеметом. Одно утешало – максим наш тяжелее в два раза будет. Шлепаем полями. Грязь по колено. Обмотки эти чертовы… Дождь стеной идет. Вымокли все насквозь, шею я этим МГ натер до крови. И тут еще, когда тяжело бывает, в голову всякая дребедень лезет.
Вспомнился мне такой случай. Пили мы как-то пиво с другом еще до войны. И привязалась к нам пьяная библиотекарь, и ее муж. Так вот муж этот даме своей говорил всю дорогу: «Ты кукушка-раскуку…» А библиотекарь должна была в рифму откликаться: «Я плясушка-расплясу». Вот такая вот чепуха. Треснут стакан, и «раскуку» - снова-здорово, пластинку эту с «кукушкой» заводят. Такие дела.
Выходим на рубеж атаки – на встречу немцы. На нас идут цепями. Я аж обрадовался – пулемет с шеи скинул, в лужу какую-то упал. Сашок рядом свалился, ленту тянет. Или Мишка он был… Рукоять передернул, прицелился – щелчок. Второй – осечка. Пулемет неисправен. А немцы-то, понимаешь, близко уже, и в голове эта «кукушка» проклятая. Саша голову приподнял свою, и тут же пулю поймал прямо в глаз. Плюхнулся лицом в лужу, а затылка-то, почитай, и нет – мозги все по спине раскидало. Достал я гранаты свои, автомат забрал у Сани этого, который Миша, и давай стрелять. В общем, отбились мы в тот раз…
В 1963 году в Ленинграде обокрали меня в пивной в Автове. Вот тогда я вспомнил впервые за двадцать лет своего «второго номера». Помню, что трешка у меня в кармане оставалась в нагрудном. Я не стал кричать, шум подымать. Просто взял водки, махнул стакан за Саню этого – Мишу, шантрапу беспутную, и пошел домой.
Подписывайтесь на наш канал, дабы всегда получать свежую корреспонденцию.