На дворе первое сентября - самое время поговорить о школе.
Помните многочисленные шутки про то, как сильно немецкий язык выделяется на фоне европейских сотоварищей? Например, «ручка» по-английски будет pen, по-итальянски — penna, а по-немецкий аж Kugelschreiber. Впрочем, все объяснимо: Kugel — это шарик, schreiben — писать. И справедливости ради, по-испански по той же самой логике ручка называется bolígrafo.
Так вот, в нашем случае европейские языки демонстрируют поразительное однообразие: слово «школа» легко узнается и в английском school, и во французском école, и в немецком Schule, и в испанском escuela (согласна, тут нужно слегка напрячь фантазию).
Никакого секрета тут нет: все эти слова происходит от латинского schola, а оно, в свою очередь, от греческого σχολή. Удивительно скорее другое: греческий термин изначально означал «досуг». С течением времени слово стало обозначать «место, где проводят досуг» - там происходили философские и научные дискуссии, и в конце концов пришло к современному значению - «место, где обучают».
У французов есть такое понятие как école normale (дословно «нормальная школа»). Довольно трудно догадаться, что под этим определением скрывается педагогический институт! А «нормальная» она потому, что цель школы — привить обучающимся определенные нормы и стандарты. Парижская École normale supérieure считается в наше время одним из наиболее престижных учебных заведений Франции.
Со школьниками на первый взгляд все тоже довольно просто: student 🇬🇧/ étudiant 🇫🇷 / Schuler 🇩🇪. Кстати, несмотря на явное созвучие, немецкие ученики не имеют к мошенничеству в азартных играх никакого отношения. Карточный "шулер" родом из польского языка (szuler).
А вот откуда взялся загадочный английский pupil, ученик начальной школы? И какое отношение он имеет к другому pupil - зрачку? Как ни удивительно, оба слова действительно произрастают от одного корня: pupil-учащийся от латинского pupillus (мальчик), а pupil-зрачок - от pupilla (девочка).
В дореволюционной России существовало такое понятие как «реальное училище». В наше время звучит так, словно это место, где должны учиться «реальные пацаны». На самом же деле реальное училище - это калька с немецкого Realschule. Немцы вообще любят слово Real: взять хотя бы Realpolitik - политический курс, воспетый знаменитым канцлером Бисмарком, который во главу угла ставит прагматические соображения, а не моральные или этические принципы.
Так вот, в реальном училище в дореволюционной России упор делался на предметы, которые приносят практическую пользу (арифметика, естественно-научные дисциплины, живые языки). Главными оппонентами реалистов были гимназисты, зубрившие древнегреческий и латынь (по сути, гуманитарии).
Помните, у Каверина в «Двух капитанах»?
Мои читатели не учились до революции в средней школе и, без сомнения, не помнят, с каким презрением относились друг к другу гимназисты и реалисты. Не знаю, на чём была основана эта вражда, но ещё в Энске до меня доходили интересные слухи о страшных драках на катке, о благородных силачах-гимназистах, о подлецах-реалистах, выходивших на бой, зажав в кулаке запрещённую правилами чести «свинчатку».
Вражда, конечно, базировалась не на противостоянии физиков и лириков, а на классовых различиях. Реальные училища были доступнее, а гимназии - престижнее, учились там дети из более богатых сословий, и только выпускники гимназии могли продолжить обучение в университете. Для реалистов были открыты двери высших технических училищ.
Помимо чисто гражданских учреждений существовали и военные - кадетские корпуса. Слово «кадет» происходит от гасконского capdèth - «капитан», «командующий». Дело в том, что первым подобным образованием были «Гасконские кадеты»: начиная с 15 века гасконские дворяне отдавали своих младших сыновей на военную службу королю. Среди кадетов отметился и Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, более известный как… граф д’Артаньян.
Такие вот дела на французской стороне, на чужой планете. Кстати, а вы знали, что эта песня — не что иное, как вольный перевод с латинского средневековой песни Hospita in Gallia, дословно «чужеземец в Галии»? Песня входила в сборник поэзии странствующих поэтов-вагантов Codex Buranus. Стихотворения из этого сборника легли в основу знаменитой кантаты Карла Орфа Carmina Burana.