Сегодня опять нарвался на дискуссию про Великую Отечественную войну. Честно говоря, в последнее время эти дебаты все больше напоминают богословские диспуты на тему "сколько ангелов могут рассесться на кончике иглы".
А знаете - почему? Потому что все наши знания о том времени УМОЗРИТЕЛЬНЫЕ. Теоретические.
Мы видим все случившееся совсем не таким, каким видели его очевидцы. Мир изменился столь стремительно, что мы в своем безопасном и сытом настоящем не можем постичь даже недавнего прошлого.
По сути, мы и наши дедушки-бабушки - разные психологические виды.
Нам вообще, боюсь, невозможно понять происходящее тогда - мы в принципе не знаем вещей, которые были обыденностью во время Всеобщей Войны.
Голода, например. Или массовой гибели людей.
Приведу пример - в начале этого месяца все, как обычно, осуждали бомбардировку Хиросимы и испугавшихся японцев, прекративших войну.
Меж тем Хиросима тогда никого не испугала. Она не испугала, она удивила - а это разные вещи. Удивила эффективностью нового оружия, тем, что такая масса людей погибла сразу, одномоментно.
Вот это да, это действительно серьезно. Это значит, что у нас нет реальных средств борьбы с этим оружием, и, наверное, и впрямь лучше сдаться.
А гибель тысяч людей, мертвые дети и разрушение целого города... Да что вы, право, кого тогда этим испугать было? Все привыкли давно.
На этом снимке - панорама Токио в 1945 году.
Город после американских ковровых бомбардировок. Даже не строительный мусор - просто пустырь. Янки бомбили в основном зажигательными бомбами, а довоенный Токио был на 90% деревянным. Вот всё и выгорело, а коробки каменных зданий остались. Вы вправду думаете, что с такой столицей они страшно испугались Хиросимы?
И это - только бомбардировки, без наземных операций. Что говорить о городах, которым досталось всерьез? Наших, например.
Освобожденный Смоленск, к примеру, был разрушен на 90%. Из 9 тысяч имевшихся до войны больших и малых домов уцелело только около 800 маленьких деревянных домиков, и меньше восьми десятков больших каменных домов.
Все, остальное - строительный мусор. Лунный пейзаж, марсианское мусорное плато.
До войны в Смоленске проживали 170 тысяч жителей, в освобожденном городе - менее 5 тысяч. Процент сами посчитаете?
И это далеко не самый страшный случай. А Воронеж? А Харьков, несколько раз с боями переходивший из рук в руки? А белорусские города?
В Ржеве на 3 марта 1943 года пригодными для восстановления и жизни осталось 297 домов. 297. Примерно столько же было и жителей: население города исчерпывалось тремя сотнями человек, оставшихся в заминированной фашистами Покровской церкви и случайно уцелевших в подвалах и землянках.
Это были крупные города. В городе Белый Тверской области до войны было примерно 1400 домов. После освобождения не осталось ни одного целого здания. Вообще. Даже спустя десять лет после войны, в середине 50-х, в хрущевские уже времена, в Бельском районе и городе Белый проживала только треть от довоенного числа жителей.
Что уж говорить про деревни - за время войны более 70 тысяч (тысяч!!!) сел и деревень просто исчезли с карты СССР.
И вот как нам, в мире, в котором убийство нескольких десятков человек собирает у экранов всю планету понять тот, ДРУГОЙ мир? Невообразимо чужой и страшно близкий.
На этом снимке - колхозница села Высокое Харьковской области О. Кононихина с детьми Виктором, Иваном, Владимиром и Николаем у сожженного немцами дома. Выживать и спасать детей она будет исключительно собственными силами - никаких субсидий, никаких пособий, никакой гуманитарной помощи - неоткуда взять, у нас пол-страны в таком положении.
А это - эвакуация детского сада из Сталинграда.
Эти женщины - воспитательницы, никого из родителей там нет. Вывозили только детей, родители в лучшем случае могли надеяться когда-нибудь их найти. Когда-нибудь потом - "когда отгремит и отплачется". После войны была создана целая индустрия по поиску разлученных семей, но все равно количество потерявшихся исчислялось миллионами.
Вы можете представить себя в таком мире? Я - нет.
Меж тем дети и с первого и со второго снимка, скорее всего, и сегодня все еще живут среди нас.
Близко все. Очень близко.
И вместе с тем - невообразимо, невозможно далеко.
Не дотянуться.