В прошлый раз я писал, как мы оформляли свой выход на лодке из ЕС в Финляндии, а сейчас речь пойдет о том, как мы вошли в Россию. Собственно, первым приветствием Родины был очень короткий радиообмен с Береговой Охраной, когда мы пересекли невидимую линию государственной границы. Диспетчер, который находился неизвестно где, но прекрасно видел нас на экране радара, строго, но очень вежливо вызвал меня на 16 канале и указал мне на то, что я иду не по фарватеру. Так же он поинтересовался пунктом моего назначения. Я ответил, что иду в Брусничное, на что он пожелал мне легкого перехода и завершил общение.
Фарватер, по которому нужно идти, нанесен на любую морскую карту, и каждое судно, входящее в русские территориальные воды, обязано двигаться только по нему. Я вернулся на нужный маршрут, и после этого со мной более никто не связывался.
Мы втягивали носами воздух и пытались уловить запахи Мордора, думали – как же нам понять отсутствие «воздуха свободы»? Но ничего не происходило, воздух был тот же самый. Однако, в глаза бросались и некоторые особенности, сильно отличающие русское море от европейского. Первое: в нашем море нет ни одного навигационного буя. Только лишь створы и огни на берегах, но совершенно ничего в воде. Кто-то скажет, что это плохо, но лично мне это всегда нравилось. В Европе я даже в море не мог почувствовать себя в одиночестве, ибо везде там торчали вот эти действующие на нервы вехи. Здесь же – ты просто видишь где-то далеко впереди единственный ориентир, и движешься на него. В общем, не знаю, кому как, но мне вид девственно-чистого моря гораздо приятнее.
Второе: мы замечали какие-то старые военные сооружения на островах. Вот стоит какой-то старый домик казарменного вида в окружении старых ржавых железок. Столь милая сердцу картина! О да, это заброс! В России такого очень много, и именно вот эти вот забросы мы так нежно любим. И наряду с забросами тут полностью отсутствуют вот эти вот надоедливые вездесущие жилые домики, столь характерные для Швеции и Финландии. То есть опять же, девственная чистота, пустота и одиночество. Никто на тебя не смотрит, кроме Береговой Охраны. Впрочем, может, и они о нас уже забыли, кто знает? Это было прекрасное ощущение одиночества и собственной заброшенности, которого нам так не хватало в цивилизованной густонаселенной Европе. Правда, проскочил мимо нас катер все той же погранслужбы, но к нам он явно не проявлял никакого интереса, и ревя своими двигателями унесся куда-то вдаль.
А в целом погода стояла достаточно свежая. Дул ветер до 10 м/с, шла крутая толчея из волн высотой чуть больше метра, и поэтому мы двигались достаточно быстро, в среднем до 11км/ч. Наше одиночество продолжалось ровно до тех пор, пока мы не поравнялись с губой Дальней. И тут нам бросился в глаза третий момент.
Собственно, раньше мы всегда видели это и знали это и так. Но это нужно было просто еще раз увидеть своими глазами, так сказать, для контраста. Русская промышленность! Кто там говорит, что у России проблемы с промышленностью? Такое ощущение, что в Швеции и Финляндии ее нет вообще. Зато здесь отовсюду на берегу торчали стрелы каких-то кранов, всюду стояли корабли. Там явно строилось что-то большое и бетонное. И вот эти вот промышленные виды потом не оставляли нас до самого Выборга, в котором так же есть крупный порт. Я, признаться, очень люблю всякий индастриал. И здесь, на Финском заливе его было хоть отбавляй.
Наконец, я понял, что уже некоторое время слышу позади себя какой-то странный, почти самолетный гул. Я обернулся и увидел, что нас на малом ходу догоняет катер Береговой Охраны, тот самый, который недавно проходил в другую сторону. Большая белая лодка в пене подбиралась все ближе и ближе к нам, и вот это вот басовито-свистящее ж-ж-ж от ее мощнейших турбодизелей становилось все громче и громче. Наконец, лодка обошла нас сбоку и продолжила движение параллельным курсом метрах в 50. Открылась боковая дверь, из которой высунулся такой здоровенный амбал, что называется, два на два. Он пристально и без всякого смущения разглядывал меня в бинокль, и все его лицо было скрыто двумя объективами, сияющими красным просветлением. Я, признаться, тогда почувствовал себя очень неуютно: звук, как от самолета, и сама лодка – здоровенный бронекатер с устрашающим крупнокалиберным пулеметом за рубкой, на корме – надувная лодка, сбрасываемая в воду по наклонным рельсам.
Эта лодка выглядела как какое-то хищное насекомое, разглядывающее сейчас мелкую букашку. Но к чувству неуютности и уязвимости у меня вдруг примешалось какое-то прямо-таки распирающее чувство гордости за нашу погранслужбу. Что вот, мол, такие мощные ребята в футболках «Армия России», на таких страшных, больших и мощных катерах, рассекают по морю в любую погоду. Да ведь европейцы, наверняка, откладывают немало кирпичей, когда их вот так вот изучает подобный катер! Невольно я расплылся в улыбке и помахал разглядывающему меня пограничнику. Тот немедленно убрал бинокль от глаз, провалился куда-то в рубку и захлопнул дверь. Катер взревел своими двигателями еще сильнее, и раскидывая волны умчался вперед.
Тут я подумал о четвертом своем наблюдении. Вот, например, Швеция. У них практически нет вооруженных сил. Ну, разумеется, там я видел в небе боевые самолеты. Но только и всего. Так же нам встречался какой-то законсервированный военный объект в районе Нюнесхамна. Все. Потом Финляндия. Не является членом военных блоков, а потому имеет полноценные вооруженные силы. Я видел там и боевые корабли, и регулярно слышал, как там и сям проводились учебные стрельбы. Но пограничные катера Финляндии смотрелись совершенно беззубо. И вот, Россия. Ты сталкиваешься с ее военной мощью, едва перейдя ее границу. Тут же тебя встречает вот такое вот железное чудо. И это всего лишь какой-то малозначительный катерок. Я тогда еще вспомнил возмущения какого-то англичанина из одного чата, который, среди прочих недостатков русских указывал на то, что мы слишком милитаристичны, и слишком любим свою армию. Да, мы любим большие пушки и наших военных – этого у нас не отнять.
Так мы постепенно добрались до Высоцка. Тут я опять увидел корабли береговой охраны у причала – тоже до зубов вооруженные и вызывающие такое же чувства восторга. Кроме этих кораблей и других судов в порту мы наблюдали обычный русский пейзаж, характерный для населенных мест. По берегам тянулись забросы вперемешку с индустриальными зданиями и каким-то ржавым металлом. Мы смотрели на это и глупо улыбались, радуясь возвращению в столь любимую нами среду. Там и тут стояли у берегов местные лодки; там и тут виднелись машины и рыбачащие люди. Вот еще один момент: «там» запрещено съезжать на машине с дороги, а у нас можно все. Поэтому любой желающий может передвигаться в любом интересном ему месте прямо на автомобиле. Кто-то может мне возразить, что мол, это неправильно и все нужно запретить, чтобы было как в на Западе. Я ему отвечу – вали на свой запад и ходи там по своей строго определенной струночке. Русские же люди любят свободу во всем.
Затем был Выборг с его портом, затем начался Сайменский канал. Меня очень сильно беспокоило то, что мало-помалу сгущались сумерки, и я совершенно не знал, как нам проходить первый шлюз. Из рассказов я точно знал, что в ночное время по фарватеру двигаться нельзя. Можно ли в темноте идти по каналу – мне было неизвестно. Но, честно сказать, очень не хотелось блуждать там впотьмах.
Но опять же, из рассказов мне было известно, что переночевать можно сразу за первым шлюзом. Главным вопросом оставался порядок шлюзования и связь с диспетчером. Но об этом мы узнаем уже в следующей части, а пока я очень малым ходом подходил к освещенным огнями воротам шлюза Брусничное, гадая, что же меня там ждет.