- Знаешь, кто приезжал ко мне настраивать фортепиано?.. Да, тот самый Срулик… Я его спрашиваю: сколько должна за работу. «С Алоны я возьму, как со всех – 350, а вы особый человек в моей жизни». И он рассказал, что с ним случилось после…»
Я вот тогда думала: зачем и для чего с нами случилась та история. До сих пор перед глазами – как в том самом замедленном кино: машину, что показалась из-за поворота, закручивает и несет прямо на нас, а дальше резкий хлопок подушек безопасности… мальчик-марокканец, который измеряет мне давление, мы говорим с ним: «я тебя где-то видела, где-то видела… постойка-а ты не в школе Вайсман учишься?!.. серьезно?!.. а у меня там сын как раз в йуд-бет… знаешь его?! Вот ведь как бывает…» А Срулику тем временем второй волонтер накладывал пластырь на сломанный нос – фиксировал, вытирал кровь. Помнишь? Ты еще тогда на его руки смотрела и говоришь: пальцы у вас какие длинные, вы, часом, не музыкант? И конечно, как и положено: если в Бен-Гурионе по трапу спускается молодой человек без скрипки, значит, он пианист.
Срулик оказался пианистом, который никому особо не нужен. Потому ему пришлось переквалифицироваться в управдомы – он пошел в ученики и стал настройщиком. Ну как стал… Лучше сказать – становился. Как раз к своему учителю – старому Аарону, который жил в Бейт-Шемеше и взял Срулика в ученики – он и ехал. И заснул на горной дороге за рулем…
И вот я время от времени с тех пор думала: это, конечно, чудо, что мы все тогда остались живы. Но раз остались, значит – что? Значит нам дан второй шанс? Или началась новая глава, как обычно бывает при рождении? Или нас о чем-то предупредили? Например, об иллюзорности и краткости человеческой жизни, которую надо бы ценить и не растрачивать на пустяки ненужного: склоки, обиды, ни к чему не ведущие рефлексии… Все чаще я вспоминала слова Светланы: если ты не выполняешь предназначенное – тебя просто вычеркивают; так я увольняю сотрудников, которые не справляются: вычеркиваю и заменяю новыми, и никаких сантиментов, потому что - либо человек делает свою работу хорошо, либо он погубит все дело.
Может быть, меня хотели вычеркнуть – думала я. Может быть, я не справляюсь, топчу не ту землю не так, как надо. Торможу. Не двигаюсь. Ошибаюсь. Не делаю то, что должна…
А может, не меня, а тебя? Ты ведь только говоришь, но не делаешь. Треплешь языком, оправдывая себя тем, что, дескать, на восемь твоих трепов все же приходится два реальных дела. Но ведь, сама посуди: это и есть разбазаривание времени, отпущенного на. На и нам.
Про Срулика я, конечно, не думала. Что мне Гекуба…
Вопросы были, а ответы не приходили. Я как-то спокойно и даже где-то равнодушно относилась к такому внешне судьбоносному дню. Ну авария, ну остались живы, и что? В этом не было моей привычной бравады. И это, заметь, у меня!! Которая мастерски умеет раздувать слона из любой мухи посредством экзальтации. Делать круглые глаза удивления, раздувать щеки пафоса и пыжить все остальное тело гипертрофированным восторгом – мое все. А тут…
Однако, нас никогда не оставляют, выдают нам ответы и подсказки. И если мы никак не умеем их разглядеть, тогда уже буквально – тычут носом. Так случилось и в этот раз.
Только не с нами. А со Сруликом.
Суд лишил его прав. И к тому же ему дали административное наказание. Не могли никак придумать какое, в итоге присудили ходить по матнасам и настраивать инструменты. От всего происходящего он впал сначала в ступор, потом в депрессию. И решил все бросить и вернуться в Россию.
В далеком детстве в России Срулика звали Сергеем. Имя Израиль, конечно, красивое и гордое, но не для середины 70-х годов в стране развитого социализма, где анекдот про «сними этого с руля. – Я не Сруль, я Чебурашка» никаких еврейских подоплек под собой не имел: дети весело смеялись над неприличным «срулем», и маленький Сережа тоже, хотя и знал, что тут дело немного не в том. Они жили в Подмосковье, потом перебрались в столицу, откуда с началом перестройки и выехали на ПМЖ. В Израиле Сережа стал Сруликом, но возвращение к корням ничего с ним не сотворило. Он вроде что-то пытался, но как-то слишком вяло, по течению, без энтузиазма… Потом родители умерли, Срулик остался один – он так и не женился, хотя Мира Лейбовна пыталась сосватать его, но… Короче, шлимазл. И за рулем спит.
И вот после навалившихся на него аварийных проблем, он вдруг решил вернуться в Россию. Решение было совершенно спонтанное и, как говорит сам Срулик: вдруг все резко опостылело. Он приехал в Москву и там… женился. От пережитого стресса и последовавших за ним перемен, стал писать музыку, исполнил ее в Малом зале консерватории - каким-то непостижимым образом вдруг сошлись карты. Дал сольный концерт. Был хорошо принят. И – затосковал по родине. Уговорил жену и вернулся вместе с ней в Иерусалим. Теперь преподает в Беер-Шеве, дает по стране концерты – потому что его композиторские способности, которые так неожиданно проявились, оказались востребованными. В Академии ведет для абитуриентов курс на исполнительском отделении. И при этом – продолжает настраивать фортепиано: наш Аарон хорошо его обучил…
Ты понимаешь, да?! Та авария случилась не для нас, а для Срулика. Мы с тобой были лишь статистами в его истории. Именно поэтому никто из нас троих серьезно не пострадал. А разбитые машины…Ну что поделать – спасибо, Господи, что взял деньгами.