Очередь недовольно завздыхала, кто-то цокнул.
- Оля, да пускай подавятся, двадцать рублей разница всего, не мелочись, - сказал мужчина должно быть супруге.
- А если с каждого по двадцать? Один махнёт, другой, а кто-то вообще в чек не смотрит, - женщина не собиралась отказываться от намерений.
- В эту кассу проходите!
Очередь кто быстрее в обратном порядке переметнулась к соседней кассе.
- Граждане, проверяйте чеки, акции закончились! – не унималась женщина.
- Оля, угомонись, люди смотрят. Копейки же.
- Причём здесь деньги?
Подошла какая-то старшая, оформила возврат сорока двух рублей, вместо печенья. Очередь неоднозначно отнеслась к рядовой, в принципе, ситуации. Кто-то досадовал на задержку. Кто-то судил – справедливость справедливостью, но другие покупатели чем виноваты? А кому-то и дела не было – имеет право.
Средних лет пара, а может и их дети, при наличии, остались сегодня без полноценной чайной церемонии. У женщины, тем не менее, был вид победительницы, а он как она. Вышли.
- Подожди!
- Ну чего, Оля? – мужчина интонацией показал недовольство задержкой, пакеты резали пальцы.
- Дай немного денег, - и глазами показала на причину.
Сбоку от входа в торговый павильон на инвалидном кресле сидел попрошайка. Лицо опущено, но видно, что молодой. Ноги прикрыты пледом, на котором несколько монет в складке.
Супруг перевесил оба пакета на одну руку, а другой достал из кармана мелочь рублей около двадцати – двадцати пяти. Протянул жене.
- Не позорься. Сотню хотя бы.
- Ты даже не знаешь, может он мошенник? Я читал, это целая индустрия с миллионными оборотами, - сказал мужчина, но купюру попутно всё-таки достал.
- Какая разница? – посмотрела обезоруживающе в глаза, как только она одна умела. Она, и ему.
Взяла деньги, понесла.
«Странная», - всё-таки с теплом сказал у себя в голове мужчина средних лет с двумя тяжёлыми пакетами, которые резали пальцы.