Я у котов бесконечно виноват, во грехах тяжких утопаю пред ними, да глаз поднять не смею. Так они себе представляют. Поэтому изредка, от тугоумья своего, замешанного на сытой и беспечной жизни, позволяют себе демарши против существующего режима.
Вот и сегодня, оба кота принялись за вечернюю трапезу с недовольными рожами, меж собой вели разговоры превольные, сетовали на то, что в куриную печень им де недокладывают печень и, вообще, царь не настоящий. В глазах кошачьей партии, дело шло к моему импичменту.
Тогда я, любя и лобызая в сердце своем их заблудшие души, выступил с кратким, миролюбивым обращением к этим вольнодумцам:
- Уважаемые, господа котярские, это как же будет если каждый мохнатый полорогий баран станет от жрачки отказываться, поносные слова говорить, да насмехаться? А будет так, что я вам, дикие твари из дикого леса, роги напроч поотшибаю и заставлю через "не хочу" Родину любить! У меня все. Спасибо.
Кошка Чернуха сделала вид, что она ничего не расслышала, что она, в принципе - гвардейский конь и ускакала плавной, нетряской иноходью переходящей в рысь. А кот Беляшик нехотя поковырялся в своей миске и вышел из кухни походкой депутата, которому в думском буфете недосталось бутербродов с икрой белуги-альбиноса и потому, пришлось довольствоваться обычной и обрыдлой черной осетрининой дешевкой.
На пороге кот остановился, поборол внутреннего труса и решил явным образом выразить наболевшее - демонстративно пошкрябал пол лапой. За что, получил от стремительно подкравшегося меня легкий, назидательный пендель. А с депутатами так нельзя!
Поэтому, весь вечер кот меня не признавал, на руки не шел и курить на одной лоджии со мной презрительно отказывался.
А оказалось все просто. Теща заходила к нам. Перед самым нашим возвращением с работы. Забрать кухонные весы. От вида истощенных, униженно вопиющих и закатывающих от голода зрачки аж на затылок котеек, ее душа разрывалась. Добрая женщина покормила несчастных горемык, чем и создала предпосылки к последовавшей революционной ситуации.
Все мы учили историю и знаем, что бунты против руки кормящей возможны только тогда, когда у воскормляемых появляется другая кормящая рука, а с ней и надежды на еще более лучшую жизнь и прочие, ненужные иллюзии.