Привели как-то ко мне на учебу мальчика с красивым именем Алмаз. В 3 класс учился. Договорились на 2 раза в неделю, ушли. Буквально через 5 минут перезвонила мама:
- Ой, можно один раз заниматься, а то он в истерике, плачет, кричит, что мы его вообще отдыха лишаем.
Уже тогда я заподозрила недоброе. Но все было еще впереди.
Привели его на первый урок. Мама разворачивается, чтобы уходить, юный яхонт смотрит ей вслед с глазами полными слез и шепчет (но так, что хорошо слышно):
- Нет, нет, не уходи, только не это.
Я себе ощутила палачом, к которому привели жертву. Или пауком, к которому в паутину попала муха.
Начали заниматься. Ну что сказать, домашние задания он не делал принципиально, на урок его каждый раз заталкивали чуть ли не пинками. И это при том, что я была максимально мила, добра и приветлива (аж щеки сводило к концу часа от доброжелательной улыбки).
Мальчик мог во время ответа прерваться на полуслове и разразиться слезами. Мальчик мог в ответ на мою просьбу написать в тетради слово cat разразиться слезами. Мальчик мог по любому поводу разразиться слезами!
Я не сдавалась. Я закупилась цветными карандашами, фломастерами, раскрасками и картинками, и, когда он пытался в очередной раз взрыднуть, предлагала ему раскрасить английское слово или картинку. Он рыдал. Я размахивала перед ним мягкими игрушками. Он рыдал.
Я пыталась слушать с ним английские песни. Он рыдал. Я пыталась смотреть с ним английские мультфильмы. Рыдал и причитал шепотом (но так, чтобы я слышала):
- Я и на русском могу посмотреть.
Я с ним общалась в максимально мягкой манере. Если он списывал с доски предложение, к примеру, «Петя can run», а в результате на выходе я получала рваную от нажима ручки тетрадь и надпись «Петя», сопровождаемую какими-то закорючками, я говорила голосом хорошо воспитанной каракатицы:
- Молодец! Отлично, просто отлично! Слово «Петя написано идеально, а остальное мы чуть-чуть подправим.
Один раз я показала ему красный карандаш и задала вопрос:
- What colour is it?
Этот бриллиант залез под парту и засел там, вылезать отказался. Потом начал злобно рычать и рвать на себе рубашку. Я несколько испугалась и начала судорожно вспоминать, где у нас делают уколы от бешенства. Укусит еще. А вытащить не имею права (рукоприкладство же!), он ведь маме скажет, что подлая Апокалипсия Армагеддоновна его побила. Я присела перед партой и повторила вопрос, размахивая карандашом. Рычание усилилось. После этого мальчик просунул верхнюю часть туловища в отверстие между спинкой стула и сиденьем. И там застрял. Но на вопрос так и не ответил.
Пришла мама. Алмаза извлекли. И она мимоходом мне рассказала, что у них «очень сложно с учителями». Половине детей не нравилась учительница. Родители написали на нее заявление и добились того, чтобы ее «убрали». Нашли им другую. Но она не понравилась второй половине детей! Родители этой половины тоже написали заявление и «помогли ей уйти». Теперь дети учатся во вторую смену, потому что свободных учителей больше не осталось.
Я поняла, что мальчик имеет определенный и весьма успешный опыт по «выживанию» учителей и что победит только один! Или я от него откажусь, или он «продавит» маму, и она не будет водить его на английский.
-Неееет, - подумала я. – Я буду стоять до последнего. Русские не сдаются! ))
Через пару занятий мальчик просто не появился. Мама не звонила, телефон ее не отвечал. Он добился своего!
А что демонстрировали ваши ученики? Делитесь «перлами» в комментариях, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал – узнаете много нового и интересного!