"Вечернее солнце, по-октябрски блёклое и стылое. Опускалось за еловые верхи соседнего леса. Ершистые пики сочно подсвечивались и играли золотисто-изумрудным.
Я переделав все нынешние дела и даже подумав о завтрашних. Наконец-то, угомонилась. Вынесла на террасу электрочайник, сласти и печево. Завалилась на скамью-качалку. И, поминая нетленную Раневскую, мерно бездумно колыхалась. Шерстяной плед грел усталые и подзябшие ноги. Голова тонула в мягких подухах. Дрёма смыкала веки.
В зарослях, ещё по лету отцветших пионов, ковырялся кот. Изредка выныривая рыжей башкой, мявкая и убеждаясь в моём наличии. Я кивала ему с насеста, гаркала: "Копай дальше...Всё норм. Я здесь..." И снова отключалась.
День обычный, ни чем не выдающийся. Перевалив за две трети, сулил пройти тихо и не пыльно.
За редким забором, иногда проходили люди - жители и гости жителей. Посёлка. Кот отвлекался от земляных работ, высматривая прохожих. Оглядывался в мою сторону - "уже бежать прятаться или можно и дальше громить пионы". Я махала рукой, корила за излишнюю опасливость. И мир восстанавливался. В прежних пределах.
"Здорово живёте!" - донеслось от калитки, на пятнадцатой минуте сладкого сна. Я вывалилась из объятий Морфея. Смачно чертыхнулась, слезла со скамьи и пошла открывать.
За воротами томилась Степанидовна. То ли мать, то ли тёща, то ли тётка. Богатея с соседней улицы.
В коттеджном селище, где все друг другу много больше соседи, чем в любом многоквартирном доме. Где чудака с крайней улицы знаешь, потому как - гараж на четыре авто и голос командный. А, видную тётку – напротив и наискось, так как - два гектара, два дома и огромное семейство. А, тихую пару, живущую недалеко от административного комплекса. Потому как - новый Porsche Macan изумительного цвета. Степанидовна была фигурой заметной и знаковой. Живя на неправомерно заработанные родственниковые средства. Харчуясь и излишествуя, астрономически далеко от стандартов её менее удачливых погодок. Образ мыслей и суждения имела свои отдельные. От спонсора. И от общественности их не таила.
Мы регулярно здоровались - при встрече. Делились местечковыми новостями и обсуждали виды на погоду. Иногда, она заходила почаёвничать. Впрочем, как и ко всем местным обитателям.
Нынешний визит был ожидаем, ибо, вчера она высидела три часа на террасе соседки. А, осуществлять поселковый обход по круговой - было одним из незыблемых принципов "бабы Стёпы". Ник придумала местная мажорная пацанва и он намертво прирос к колоритной, дородной тётеньке.
"Спишь", - укоризненно проскрипела Степанидовна. Будто встречать её я должна была в кокошнике и с литаврами. Я буркнула что-то про кромешную усталость, осенний сплин и кучу дел. И потопала впереди гостьи к террасе. Пока подрубала чайник, расставляла посуду и угощения, Стёпа деловито обходила мои владения. Не пропустив ни единого мало-мальски стоящего экспоната, сунув нос "под каждый куст", коротко и весомо резюмировала: "Запустила ты хозяйство, Беатушка! Видано ли дело, газон неделю не кошен. А, яблони уж обрезать пора - а, ты и не почешешься".
Первая порция отеческой опеки была выдана - можно было и расслабиться. Я налила чай, навалила горой в суповую тарелку печенек, пряников и конфет. Отдельно присовокупила парочку пироженок. И угнездилась в плетёное кресло, поодаль. Тётка аппетитно и не спеша подпихивала в алый рот вкуснотищу. Шумно прихлёбывала горячий чай. И - главное - молчала.
Кот припёрся на террасу, выпачкав грязными лапами светло-табачный деревянный пол. Уселся на скамью рядом с вкушающей. И деликатно пискнув, обозначил свои притязания. Попробовала шугануть - ну, куда там. Знал, проходимец - чё-нить, да перепадёт.
Пока Баба Стёпа трапезничала, я, не сходя с нагретого, вызвонила здешние садово-парковые услуги. Глаза Стёпины потеплели и я получила благосклонный кивок набукленной головы.
Дальнейшее общение происходило неторопливо и тишайше. Гостящая обсказывала последние сплетни, пилила родича, делилась жизненным.
"Мой-то. Гля. Опять чёт купил...Говорит дом. В Швеции. Фото показывал. Я ему - "на кой?" А он - "природа мне северная, нравится" Я говорю - "из барака острожного, в Воркуте. Куда тебя, ворюгу, пристроят. Непременно. Природа - севернее не бывает" А, он ржёт, скаженный..."
Я, укачиваемая её монотонным голосом, согласно трясла чёлкой. Вставляла своевременные и тематические "охи-ахи". Не забывая подливать и накладывать.
Отсидев вахту, прихватив в пакетик - "на дорожку". Степанидовна наконец отчалила. Доведя её до калитки - не дай Бог, по дороге отвлечётся и опять застрянет. Я облегчённо вздохнула и, махнув на прощанье рукой, поплелась к дому.
"Слышь, Беатка", - донеслось зычно из-за забора, - "ты чё устаёшь-то. Потому как гештальты нужно закрывать. От них вся усталость. Так давай, напрягись. Приду, вдругорядь. Проверю..."
Я посмотрела отупело на кота, у ног. Хмыкнула. Пырснула. И оглушительно расхохоталась.
"Ё-моё...Гештальты.....Закрыть....Ну, уморила. Старая перечница...Вот удумает же..." - приговаривала я, вытирая выступившие обильные слёзы и затейливо подплясывая на садовой дорожке.
Что ни говори. День удался!"