«До шестнадцати и старше…» еще бежала по дорожке и прыгала вверх. «Джем» только-только начинал показывать нам хорошие клипы, я еще не курил, а вот револьвер, заряжаемый бычками и стреляющий в начинающего кашлять человека, помню.
Стреляешь – в себя.
У нас в ДЮСШ был Данила Кожухов, отличный скоростной игрок, парняга с самых малых лет умеющий постоять за себя и вообще еще тот крутой перец. Когда он начал дымить? Да в классе так пятом-шестом, не иначе, после чего мяч, площадка и кроссовки оказались не для него.
Стреляешь – в себя.
Я совершенно не понимал отца, складывающего бычки в банку и потом смолившего их. Сперва те, что больше, потом поменьше, потом, распотрошив табак в бумагу, делающего самокрутки. А возле магазов бабки торговали сигаретами поштучно и не хотели продавать, тогда еще не хотели, сигареты отцу, когда он снова начал зарабатывать.
Видно, в головах бабулек с их семечками, куда они якобы пихали ноги с больными суставами, погреть, а потом продавали нам, мозги этих бабулек не могли понять простой вещи: молодежь курить «Приму» не желает, это не круто.
Стреляешь – в себя.
По талонам в конце восьмидесятых выдавали именно «Приму» с «Астрой», две самых тяжелых беды для легких, а мама пыталась достать отцу с дедом сигареты получше. «Родопи», «Стюардесса» и «Опал» приучили к своим мятым мягким пачкам с детства, а в самый дефицит найденная дядькой в касс Аэрофлота «Арда», короткая и без фильтра, но болгарская, зашла им троим на ура.
И тогда же в стране порой появлялось небольшое табачное чудо, настоящий швейцарский табак. Деду с Севера присылали «Драм», он крутил его в газету, «Красная звезда», по-моему и довольно улыбался. То был настоящий табак, даже дым пах вкусно и как-то сладко.
Стреляешь – в себя.
Помню, в ОРС привозили совсем уж диковины. Отделы рабочего снабжения страстно пытались выжить, разрываемые изнутри теми, кто желал стать бизнесменами. Сделки заключались со всеми подряд и порой к нам попадали вполне себе интересные экземпляры. Например, индийские, в твердой красной пачке, «Мадрас». Отец тащился и говорил, что не хуже Мальборо. Курившим Мальборо ни разу его не видел, но как-то доверял.
Тогда же начал курить Зуич, собиравший, как и все пацаны, пачки. Он радостно взял у меня «Мадрас», а вот когда предложил ему «Самсунг», мягкий и красно-белый, попросил с одной сигаретой. Отец, дернув усами, долго смотрел на меня, но сигарету оставил. Потом еще несколько дней все пытался учуять от меня табачный запах. М-да.
Стреляешь – в себя.
В какой-то момент на телеэкранах вдруг возник «Ноль», а Федор спокойно закатывал про: иду… курю… иду… курю… Советский рок вылез из подполья, все курили сколько и где хотели, и даже какая-то пресс-конференция российских поп-звезд во время тура в поддержку Ельцина не обошлась без курящего то ли Киркорова, то ли Николаева, то ли вообще Лаймы Вайкуле. Кто-то точно дымил в прямом эфире, рассказывая журналистам свою точку зрения и это никого не беспокоило.
Толик Крупнов, уже лысый, весь в черном и растянутом, с бас-гитарой, сидел рядом с Гариком Сукачевым на первом канале, помогая Бригаде-С давать интервью то ли «Доброму утру», то ли еще чему-то такому же. На Первом, вернее, ОРТ, утром, без записи, Толик Крупнов курил одну за другой и ему было наплевать. И всем тоже
Стреляешь – в себя.
Помню запах тех сигарет. Мне нравилось брать эти пачки и нюхать. Процент душистого табака в некоторых был очень большим, и дым их не раздражал, как сейчас. Он пах табаком, не более и не менее. В кладовке бабушкиного дома как-то нашел коробку из-под трубки дядьки, помнящую не просто ее, деревянную с костью, нет. Коробка, с английскими буквами и надписью Habana, как мне хотелось думать, помнила запах Кубы. А Куба пахла настоящим табаком.
Стреляешь - в себя, говорила старая-престарая социальная реклама в «До шестнадцати и старше…». И говорила верно. Выстрелил в себя двадцать два года назад, выстрелил так любя, что сейчас очень тяжело. И, да, это мазохизм, писать про табак.
Бросить курить легко, говорил Марк Твен, я бросал тысячу раз. Посмотрим.
Полностью "Если есть в кармане пачка сигарет..." можно читать тут,
в удобной читалке.