Кирилл Николаевич, Я сейчас в таком состоянии, что… и тоскую, и радуюсь одновременно. Во мне происходят всесторонние ремонтные работы - физические и духовные. Хочется верить, что это не просто ремонт, а реставрация, и я стану, как раньше была, как будто не ломалась. Не помню, когда именно, так сильно отодвинулось во времени бодрое, здоровое состояние; но я точно буду снова много работать, общаться, ходить на концерты и выставки, читать, писать - все это тянуть.
На физическом уровне понятно: мой организм, я так думаю, привыкает к новому препарату, с вашего благословения назначенному и найденному. Он попадает в мою кровь раз в две недели, кружит голову, туманит зрение. Привыкание проходит через глубокий шок, бессилие и обильные спецэффекты. После капельницы я обычно еду на работу, в школу; сорока минут пути почти хватает, чтобы прийти в себя. Хотя голова не перестает кружиться, и я переживаю, что однажды дети или коллеги обратят внимание на мой стеклянный взгляд, в котором я пытаюсь сосредоточить остатки энергии. В общем, чувствую себя неважно, но только тем и утешаюсь: когда привыкну, станет легче. Все говорят, что я хорошо выгляжу. Это радостно.
С духовным ремонтом сложнее. Сначала я думала, что это из-за плохого самочувствия накрывает отчаянное бессилие: за что? Дыры, проделанные бессилием, приходится латать чем попало, потому что я не понимаю, какой материал сродни моим силе и слабости. Иногда материала никакого нет. Поэтому днем, вовлеченная в работу, я улыбаюсь и почти бегаю, на усталости включаю автопилот и лавирую на улицах и в метро почти на ощупь. А вечерами, дома уже, нескрываемо обильно раздражаюсь, плачу, отказываюсь от разговоров с мамой и лежу, глядя в стену. Устаю ужасно.
На самом деле, внутри все перестраивается: чувствую - меняется мое отношение к себе, мое общение с людьми - собственно, я. Меняюсь. Каждый день приходится искать способы оставаться верной себе в условиях ограничений и форсмажоров. Как так - я не могу после работы поехать в театр, это же не я? Как так - я очень устала, у меня трясутся руки, на меня же смотрят дети? Да и взрослые. Незнакомые люди в метро предлагают помощь. Я езжу домой через Автово; там нет эскалаторов - только большая круговая лестница. По тому, насколько медленно я поднимаюсь, по количеству пауз между ступенями этого подземного винта я могу определить уровень сил. Сейчас - на три-четыре из десяти. Пару дней назад незнакомый молодой человек подошёл ко мне: “Вам нужна помощь? Точно нет?”
Господи, как стыдно. Что же у меня на лице, какая беспомощность?..
Но я стараюсь, принимаю и то, и это, и много чего еще, неожиданного для себя в себе. И привыкаю к мысли, что лечиться мне еще долго. Привыкать бывает больно, поэтому часто хочется уйти в тень - чтобы старая кожа слезла там. Чтобы выйти потом на свет обновленной, сильной, яркой, способной зажечь.
Я хочу, чтобы Вы знали меня такой. И все меня знали только такой.
Все равно буду - сильной и счастливой.