Чтобы вынуть из почтового ящика газеты, нужно перейти через дорогу. Уже стемнело, и Анна Ивановна осмотрелась, нет ли поблизости машин. И вдруг ее окликнули.
- Анна Ивановна, вы далеко ли собрались в такую темень?
- Да вот газеты за день не успела вынуть.
- А который ящик ваш?
Подошли молодые мужчина и женщина, протянули ей почту.
-Спасибо! А я вас и не знаю.
- Мы учились у вас, Анна Ивановна. Нас много было, всех не упомнишь. Спокойной вам ночи!
- Забыла я их вообще-то фамилии теперь, - смущенно признается пожилая учительница. - В Доме Советов моя ученица работала - каким-то представителем большим. И летчики есть, и даже дипломаты есть. Врачи есть, на улице узнают меня, подходят, разговариваем. И рабочие есть, и железнодорожники. Да и сколько их за столько лет! Если с четырнадцатого года считать... Я ведь уже империалистическую войну пережила и гражданскую войну, и отечественную войну...
Анна Ивановна Орлова родилась на рубеже двух веков. Когда умерла мать, ей было четыре года. А вскоре умер и отец, оставив троих маленьких детей круглыми сиротами. Всем троим по «доброте» теток-монашенок был уготован монастырь. Но так случилось, что взяли их «на попечение» добрые люди. А Аннушку даже подготовили в гимназию. В год окончания началась империалистическая война. В гражданскую войну погиб муж Анны Ивановны, военный фельдшер. А к началу Великой Отечественной она уже четверть века проработала в школе. И не просто проработала, а всю душу свою, все силы отдавала детям.
- Два урока они просидят, а уже на третий засыпают, - рассказывает она. - Есть-то им давали мало: хлеба по четыреста граммов. Нy, и я пошла, договорилась тут с лесничеством, нам отвели землю, и мы решили сеять картошку.
Старожилы поселка на станции Тальцы до сих пор помнят, какую бурную деятельность развила учительница начальных классов Анна Ивановна Орлова вокруг школьного огорода. Нe было семян, по пять-десять картофелин дети принесли из дома. Походила по организациям, еще немного достала. Картошку посадили. И родилась такая хорошая! Ребята и пололи, и огребали ее сами, и копали. Ели - радовались!
И снова проблема: как сохранить урожай? Один из родителей обещал вырыть яму, но обшить ее было нечем.
- Поехала я на завод в Онохой, - вспоминает Анна Ивановна. - Железная дорога мне написала, чтобы дали они горбыли, доски, целый вагон привезла. Сделали яму, ссыпали мы нашу картошку. А потом родители приходили по очереди, варили и кормили ребят, поправились дети, лучше учиться стали.
Она и сейчас, вспоминая те годы, радуется, словно сегодня привезла этот вагон, накормила детей.
А ведь уже тогда ей было около пятидесяти! Анна Ивановна показывает рукой через окно в сторону леса.
- Вот там, недалеко, выделили нам деляну, мы с ребятами лес заготавливали. Пилили, кололи сами ребята. Зимой. И я с ними, конечно, вместе работали! И я как-то не чувствовала возраста своего, будто они мне равные, ребята эти. Как будто они все мои. Очень я любила ребят!
Была у нас в школе уборщица, очень хорошая женщина. Мы двенадцать лет вместе работали. Ребята придут в школу - волосы у всех длинные. Она их подстрижет, нa ком рубаха разорвана, она зашьет.
Ездили с концертами, с постановками. Вот так и жили! - Анна Ивановна улыбается, глаза ее влажнеют от воспоминаний, от вновь переживаемых глубоких добрых чувств.
Ей было шестьдесят два года, когда ушла она на пенсию. Неохота ей было уходить: полвека отдала работе с детьми! Первое время очень переживала, ходила в школу. Ее приглашали на вечера, пригласили на открытие новой школы, долгое время ходила. А потом сами ребята стали приходить к ней.
- Привезут мне дрова, они как-то узнают, прибегут и собирают мне эти дрова, складывают. Постоянно помогали и сейчас помогают.
Среди тех, первых, был и Сережа Черепнин. Стаж его дружбы с Анной Ивановной Орловой - около пятнадцати лет. Сейчас Сергей работает начальником смены прядильного производства Улан-Удэнской фабрики верхнего трикотажа, долгое время был он здесь секретарем комитета комсомола. Я прошу Сергея рассказать об Анне Ивановне. Он охотно соглашается:
- Я был какой-то звеньевой, по-моему, в школе. Мы тогда были пионерами, это было где-то в классе, наверное, четвертом-шестом. Вот, помню, мы первый раз как к Анне Ивановне пришли, говорим: будем к вам приходить, будем вам помогать. Анна Ивановна давай нас чаем скорей поить. И как всегда, значит, говорит: «Мне ничего не надо, спасибо, мне все помогают»
Ну, вот как-то так... Мы всегда приходили, здесь огород был, мы землю копали, садили, дрова кололи. Анна Ивановна у нас, вот в нашем поселке, она человек очень известный. Вот я такой пример приведу: в этом году День Учителя был. Известно, время такое, цветов уже нигде живых не найдешь, дома у меня не было, к сестре пошел - нет, ну,пошел по знакомым домам. И каждый вот по цветочку, по цветочку, по цветочку... В общем, и принесли Анне Ивановне от всех букет.
Вот и тогда, видимо, так: мы просто ходили, маленькие может быть, Анну Ивановну тогда еще не знали, но просто знали, что это - учительница, старая учительница. И наверное, было очень интересно, что вот такой человек живет. Тянуло, видимо, потому, что ходили не одни мы. Анна Ивановна, так ведь, да?
- Да, да!
- Много ходило ребят. К ней идут не только ее ученики, а даже люди, которые у нее никогда не учились, может быть, недавно сюда приехали, раньше ее не знали, просто узнают о ней и приходят, я знаю.
Ее знают у нас все-все. Вот Анна Ивановна допустим, если когда-нибудь случится: некому воды принести, она берет ведро, сама идет. Она ни разу, наверное, не возвращалась с полным ведром, всегда кто-то мимо идет - обязательно помогут... Вот представляете, как? Нет, такого наверное, здесь человека, кто бы о ней не знал...
Однажды в поселок приехал инспектор из министерства просвещения. да припозднился: темно, хоть глаз выколи. Увидел вдали освещенные окна, подумал: «наверное, школа». И не ошибся: пошел на свет и вышел к школе. Анна Ивановна проводила с ребятами репетиции, потом попросила инспектора: «Подождите меня здесь? Я скоро!» И пошла провожать ребят по домам.
- He боялись вы? - спрашиваю я у Анны Ивановны.
- Не боялась! - отвечает она. - И никто меня не трогал! Помню, в первые годы, когда я еще в городе работала, в школу ходила в семь часов утра. Зимой совсем еще темно, пусто на улицах. Однажды конный патруль меня остановил:
- Ты почему так рано, не боишься?
- Чего мне бояться, учительница я.
Они засмеялись.
- Ну, если учительница, тогда иди смело, никто не тронет.
Вот с тех пор я ничего и не боюсь.
И Анна Ивановна тоже весело смеется.
- Вы, наверное, устали? - спрашиваю я в конце нашей беседы.
- Нет, - отвечает она. - Я с удовольствием вспоминаю свою работу в школе, учеников. Они чувствует, что ты душу им отдаешь. Чувствуют и понимают.
Мы заговариваем о «трудных» детях. Похоже, что для Анны Ивановны такой проблемы не существовало. И не существовало самого этого термина.
- В мое время все были дети какие-то хорошие. И все сейчас вот, сколько здесь есть, все они всегда навещают меня, все! И, в общем, народ ко мне относится очень-очень хорошо!
Ребята меня любили очень и я ребят любила. Очень! И мне казалось, если они допустили какую-нибудь шалость такую, то я просто думала что это же детский возраст. По-моему, все-таки, с каждым ребенком, с каждым учеником надо много очень работать, сидеть прямо над ним.
Когда я работала еще в городе, я даже во время перемены... там же много учеников было: по сорок-no сорок пять человек раньше-то было... я не могла даже оставить ребят и во время переменок. Ребят много, я всегда с ними. И играю с ними, и все с ними.
Вот поэтому, наверное, и навещают ее ученики сегодняшние и бывшие. И не только те, что живут на станции Тальцы. Невидимые, но живые и прочные ниточки памяти и признательности связывают маленькую квартирку поседевшей учительницы со всеми городами большой нашей страны. Вот поэтому и ходит Анна Ивановна даже поздними вечерами в свой почтовый ящик через дорогу: нет-нет да и придет от кого-нибудь весточка.
Я смотрю на седые волосы Анны Ивановны, на ее доброе материнское лицо, на узловатые пальцы натруженных рук и задаю последний и самый главный вопрос: чем дорожит она в своей жизни больше всего?
Анна Ивановна встает, подходит к столу, маленьким ключиком открывает выдвижной ящичек...
Возвращается и протягивает руку. На ладони лежит орден Ленина!
(Радиоочерк журналиста Бурятского радио Лидии Мельниковой, звучал по радио в советское время)
