Я даже не помню цвет стен в родильном отделении, куда муж привез меня в тот день.
Зато помню, как звали девушку, которая лежала на соседней кровати в одной со мной предродовой палате. Оля. Она так страшно кричала, вцепившись худыми руками в белую больничную простынь.
- Не кричи! Дыши, Оля, дыши! – говорила ей акушерка.
Оля быстро дышала ртом, потом опять кричала.
А я лежала и думала, что же она так кричит, ну не одна же в палате, в конце концов, нас тут пятеро вообще-то и всем одинаково больно и страшно. Ну можно же потерпеть, ворчала я про себя…
Прошло три часа, и я всё поняла. И, возможно, кричала страшнее Оли. Мне трудно сказать наверняка… Оля к тому времени уже родила, лежала на соседней кровати и ела обед. Мне было странно видеть её такой, я не могла поверить в то, что всего час назад видела побелевшие костяшки ее пальцев, вцепившихся в простынь…
...Потом был узкий коридор отделения, открытые двери в палаты, где находились мамы и их малыши. Шаркая по полу подошвами резиновых тапочек, я шла, например, из столовой обратно в свою палату, встречала на пути других мам, и думала, отчего они похожи на морских коньков? Сгорбившиеся морские коньки в застиранных донельзя казенных халатах с дырявыми подолами…
А потом посмотрела на себя в зеркало, что висело в коридоре возле туалета, и поняла, что сама я – тоже морской конек. Сгорбившийся морской конек в застиранном донельзя халате с дырявым подолом. Сколько рожениц до меня надевали его?
И звук шаркающих по полу подошв резиновых тапочек…
Еще помню девушку, которая шла, согнувшись пополам, держась обеими руками за стену коридора. Шла в сторону туалета. Первым порывом было броситься к ней на помощь… Но куда уж там... Какой может быть помощник из морского конька, шаркающего по полу подошвами тапок от того, что ноги поднимать тяжело?
Зато у каждой в палате завернутый в стерильные пеленки лежал малыш. И это было чудо. И у каждой оно продолжается до сих пор, и будет продолжаться.
Моё чудо растёт, взрослеет, и нет большей радости, чем смотреть в это милое, родное лицо, слышать его смех и обнимать, обнимать, обнимать…