Очередной день ниспослали Боги Земли в году 400 до рождества Христова.
Третий день пути был, когда на горизонте прямо по курсу Критской эскадры показались паруса спартанских кораблей.
Ксеокс, как и положено капитану «Скироса» – флагмана, лишь немного уступавшего в размере знаменосцу, стоял в это время на мостике – возвышении на корме. Прямо под ним трепыхался навес из промасленной ткани, там хранились продукты и папирус, и могли отдыхать члены команды. Гребцы – чернокожие наёмники и рабы, обычно спали под открытым небом.
Низкий треугольный парус с цветами Крита – коричневым и чёрным и белым быком посередине, не загораживал обзор. Вперёдсмотрящий взмахнул чёрным флагом, предупреждая об опасности, но Ксеокс и без того уже заметил приближающиеся суда и отдал приказ своему кормчему Лидифу атаковать их.
Спартанцы были отчаянными вояками – единственный северный народ, который, в глазах критян, хоть чего-то стоил. Но мореплавателями они были никудышными. Вчерашний налетевший внезапно шторм изрядно потрепал флотилию Ксеокса, борта кораблей протяжно скрипели, давая знать, что сырому дереву нужны подлатка и отдых в ближайшей гавани. Кое-где была повреждена оснастка парусов, пара вёсел были сломаны или потеряны. Волнение на море продолжалось и сейчас. И без того не слишком приветливая, Аттика выглядела обиженной. Небо было пасмурным. Словно Нептуну надоели вечные посягания людей на его могущество, и он, доказав своё Божественное право сполна, не мог успокоиться.
Спартанцев было трое. Флотилия Ксеокса состояла из восьми кораблей, из которых «Скирос» был самым крупным, но ему и досталось во вчерашнем шторме больше других, «Фаес» и «Пиар» уступали ему по величине, но благодаря искусству кормчих, они почти не пострадали. Превосходство явно было на стороне Крита.
Ксеокс отдал приказ о начале манёвра – поднял правую руку, обмотанную черным флагом. Зазвучали барабаны, им вторили свирели – это должно было внушить воинам храбрость.
Ксеокс был в серебряном поясе, поддерживающем набедренную повязку и меч, и в позолоченных наплечниках. Другой одежды на нём не было, даже традиционных знаков отличия. Впрочем, так же легко были одеты и другие члены команды, включая наёмников: звяканье лишних металлических вещей могло выдать месторасположение корабля в тумане. Для низкорослых жителей юга Ксеокс был высок, плечист, в свои 25 лет по-юношески строен. Чёрные локоны спадали на спину, уложенные солёной водой и ветром. Он загорел почти до чёрного и лишь более изящными чертами лица отличался от грубоватых наёмников. Стать капитаном, самым молодым на Крите, Ксеоксу помогли храбрость, впитанная с молоком матери, которой он не помнил, и вера в то, что Крит могуч и таким останется. Он был сыном Крита.
Отряды сближались. Ксеокс мог различить ощерившихся копьями спартанцев. Дураки, они рвутся в бой, как будто они у себя дома. А здесь, в море, давно хозяин Крит. И главное его «оружие» – кормчий, от искусства которого зависит, кто вернётся в порт, увенчанный лаврами, а кто канет в ненасытную глотку Нептуна вместе со своей продырявленной посудиной.
В минуты крайнего возбуждения Ксеокс позволял себе не слишком почтительно отзываться о всемогущих Богах, он был уверен: они на стороне сильного. Боги Земли – это не фантастические божества северного Олимпа. Их можно лицезреть, пощупать, вкусить, если только ты достаточно смел. А не только молиться им. Их можно даже убить: в море, на суше, на пике самой высокой горы. Сойтись с Ними в поединке и либо победить, либо быть поверженным. Они жестоки, потому что каждый жив, свободен и смел, только если способен на всё это. Ксеокс был способен – и поэтому позволял себе пренебрежительно отзываться о Всемогущих.
Ксеокс оглянулся на Лидифа – своего кормчего. Они плавали вместе уже два года; немало за это время было выиграно сражений. Низенький, чёрный кормчий склонился над рулём, отдавая приказы двум своим помощникам. Иногда Ксеокс думал, кто лучше знает корабль: он или Лидиф? Ксеокс полностью на него полагался. Сначала таран – а потом в бой пойдут наёмники.
Рабы-гребцы сгибали и распрямляли спины ритмично, как волны. Стучали барабаны. Резкие порывы ветра доносили такой же ритм с вражеских кораблей. Но, в отличие от своих, гул чужих барабанов вызвал на лице Ксеокса лишь злорадную усмешку. Они осмелились встать на пути Крита!.. Восьмёрка Ксеокса начала наступательный манёвр, построилась в линию, чтобы впоследствии замкнуть её в кольцо и засыпать врага копьями. На носу Скироса красовалась бычья голова – в десять раз больше головы любого быка Крита. Один из спартанских кораблей – центральный – оказался как раз в клешне её золочёных рогов.
Ветер швырнул в лицо Ксеоксу пенную шапку, парус, словно устремившись в бой, захлопал. Волнение усиливалось. Корабли были уже близко. Гул барабанов потонул в рёве волн, взрезаемых носом корабля. Ксеокс оценил расстояние: Лидиф правильно вёл корабль; смотритель за гребцами беспрекословно следовал его знакам. Ещё, ещё немного; угол выбран правильно; гребцы подняли вёсла. Таран, который уже готов был пробить киль беспомощного спартанца, вдруг ушёл влево, и вместо него борт поразил золочёный рог быка. Раздался треск – и отломленный рог исчез в океане. По кораблю прошла дрожь. Усилившееся волнение сыграло злую шутку. Вёсла подняты, паруса встали грудь в грудь, корабли припали друг к другу, как два уставших борца.
Ксеокс отдал команду на абордаж. Послушные воины в паховых повязках из тигриных шкур бросились на борта спартанца с копьями наперевес. Их уже встречали защитники – сверкнули мечи и щиты.
Продолжение►►
Подписывайтесь Ставьте лайки! Помогайте автору
ОГЛАВЛЕНИЕ
и хорошего чтения