Рядовой Дергачёв стоял перед лейтенантом. Как ни сдерживался солдат, нос предательски продолжал шмыгать, выдавая с головой, что Дергачёв испытывает горькую обиду. Это шмыганье носом ещё больше сердило Лейтенанта Шачнева : мало того, что опоздал на вечернее построение, так ещё шмыгает здесь, как в детском саду. Впрочем, лейтенант сам был таким же мальчишкой, лишь немного старше несколькими годами. Шачнев сознавал, что голос у него, как и положено, строгий, командирский. А в душе ему очень жалко было этого пацана, которого, похоже, бросила одноклассница Марина. Полгода писала, клялась, что ждёт. И вот – зашмыгал солдат носом…
-Ну, что, рядовой Дергачёв? Опять у миндаля проторчал? – строго говорил лейтенант. – Сколько тебе повторять : суеверие это! Недостойное современного военнослужащего! Объявляю тебе наряд вне очереди! Советую хорошо подумать над своим поведением.
Дергачёв чаще зашмыгал носом, закивал головой. Лейтенант нахмурил брови, повысил голос:
-Не слышу!..
-Есть наряд вне очереди! – торопливо ответил рядовой.
Лейтенант, устало махнув рукой, отправился к себе.
Воинская часть – высоко в Крымских горах. Внизу шумело море. Лейтенант открыл окно. Сейчас, в начале марта, когда ещё ничего не перебивает запах морской волны, море казалось совсем рядом. Пахло мартовское море одновременно резко и нежно, трогательно – солью, водорослями, ещё чем-то едва уловимым. Так пахнет только море, и только – в начале весны.
Шачнев перевёл взгляд на миндальное дерево. Каким-то чудом выросло оно на склоне скалистой горы. В эти первые дни марта дерево становилось лёгким розовым облаком.
Суеверие?... Лейтенанту Шачневу довелось услышать легенду об этом дереве. Рассказал её старый прапорщик Алим Рустемов, который служил здесь со дня основания воинской части. Правда, легенду лейтенант выслушал с улыбкой – дело было за столом, «обмывали» очередные звёздочки на погоны. Но прапорщик, несмотря на своё всегдашнее скептическое отношение к миру в целом, рассказывал серьёзно. Шачнев слушал через слово.
-И приехала всё-таки красавица к своему солдату. Здесь, в посёлке, устроилась поварихой. Ждала его. После дембеля вместе уехали к нему на родину, куда-то в Сибирь, - неторопливо окончил рассказ Рустемов.
-Жаль, не всё слушал, - с улыбкой подумал лейтенант. - Похоже, легенда – местная достопримечательность. Ольге было бы интересно…
Выходило так: каждый год, когда расцветал миндаль, на скалистом склоне появлялась она. Девушка. Невеста, в белом свадебном платье. Русые волосы, длинные и густые, распущены – ниже пояса… Приходила она ночью, стояла у дерева, тонкой рукой касалась цветущих веток. Ветер играл её волосами. Внизу шумело море, луна серебрила белое платье. По преданью, если кому из солдат доводилось увидеть невесту в одну из мартовских ночей, того непременно дожидалась любимая девушка. Но это касалось только тех солдат, которые любили по-настоящему, не заглядывались на местных красавиц во время увольнений. Из уст в уста в части передавали, как эта девушка у цветущего миндаля помогала тем солдатам, которые вдруг переставали получать письма от далёких любимых. Удастся солдату сбегать ночью к цветущему миндалю, увидеть невесту в белом платье, попросить скупым словом – помоги… И смотришь – через неделю-другую вручают солдату заветный конверт. А то и сама любимая приезжала.
Рядовой Дергачёв уже два месяца не получал писем от Марины, одноклассницы, с которой дружили с первого класса. Старослужащие – должно быть, больше для потехи- отправили его к цветущему дереву. Но Дергачёву пока так и не довелось увидеть невесту. А писем не было. Вот и шмыгал носом солдат, стоя перед строгим лейтенантом.
А лейтенант смотрел на расцветающий миндаль. Вспоминался рассказ прапорщика…
Лет тридцать назад служил здесь сержант, откуда-то из-под Рязани родом. Познакомился здесь с девчонкой. Встречались. Хороша была девушка, скромная. Училась в городе на фельдшера. Крепко полюбился ей сержант. И он полюбил девушку по-настоящему. До дембеля оставалось полгода. Решили пожениться. К свадьбе готовились. Радовались все за них. И случилось же такое… У полковника дочка была. Своенравная, взбалмошная, капризная кукла. Втемяшила себе в голову, что влюбилась без памяти в сержанта. А какая там любовь – каприз очередной. Просто – чтоб по-моему было!.. Знала, что с другой встречается, что о свадьбе уже договорились. Да ей всё ни по чём. Решила, что это она выйдет замуж за сержанта, и всё тут! Одна была у родителей. Отец с матерью каждое желание её исполняли, чего бы это ни стоило. Правда, тут мать стала отговаривать, видела, что сержант другую любит. Уговаривала дочку не рушить чужое счастье, убеждала – на чужом горе счастья своего не построишь.