- Чума…
Адик рассматривал находку. Я ее рассматривал. И Хлопов, бросив лопату, смотрел тоже. А как вы хотите? Посреди Чечни двухтысячного года откопать самую настоящую бутылку-чебурашку из восьмидесятых-девяностых, закупоренную фольгой и с четко читаемой надписью:
- Коньяк.
Адик покачал головой.
- Вайнах… Дим, что такое вайнах?
- Чеченец. Разлито… туда-сюда… Чечено-Ингушская АССР… одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Обалдеть.
- Это сколько звездочек?
- Это не звездочки. Это КС.
- Чего? – Адик смотрел на меня как инопланетянина.
- Коньяк старый. Есть еще КВ, коньяк выдержанный и КВВК, коньяк выдержанный высшей категории, там двадцать или двадцать пять лет.
- Ты это откуда все знаешь?
Откуда знаю? Из книги о «Вкусной и здоровой пище», изданной в СССР черт знает в каком году и в одно лето прочитанной от корки до корки, когда детская библиотека была на ремонте, а у бабушки прочитал все. Кроме самой вкусной книги. И запомнил, на фига только, непонятно.
- Мама работала в системе отделов рабочего снабжения.
Так проще, чем рассказывать про книжку.
Вайнах, во как. Ну, а чего, звучит.
Вайнахи, блин. Нохчо. Чеченцы.
В девяносто пятом чеченцев боялись очень сильно. В России. В двухтысячном, у Ведено, нам надоело кого-то бояться, причем давно. С чего мы должны были ловить страх, вообще? У меня есть АК-74М и восемь, нет, семь магазинов, три на сорок пять патронов. Я служу в части, приехавшей сюда из Дагестана, оставив там, на необъявленной войне, восемь своих человек. Бояться, ну-ну.
А сами чеченцы?
Мы тащили на себе балки и сетки от кроватей, с того самого лагеря, вверх по дороге. Много не утащишь, штуки неудобные и тяжелые, да и день уже перешел за полдень. Стоило торопиться, ночью могло снова полить или повалить снегом, мы пыхтели и перли в горку.
Рыжий самосвал остановился во время нашей второй ходки.
- Здорово, военные.
- Добрый день.
Хлопов и Палыч стояли за нами с Гусем, а мы хмурились, рассматривая дядьку в вязаной шапке и теплом жилете.
- С лагеря несете?
- Да. А что?
- Я назад поеду через час, мне в Ведено надо. Вы натаскайте вон к обочине и подождите. Вернусь, все мне закинете и отвезу. Хорошо?
- А оно вам зачем? – поинтересовался Гусь.
- Да просто так. Как в мультфильме.
- Чего?
- Хороший мультфильм. – я закурил. – Говорите почти без акцента.
- Акцента? – он тоже достал сигареты. – Я в Ростове десять лет прослужил, техником на вертолетах. Прапорщиком стал, квартиру дали.
- И?
- Уехал, после первой войны, домой, Чечню строить, свободное государство. Ладно, камаз есть, семью кормить можно. Дождетесь, что ли?
Мы кивнули вместе, не сговариваясь. Вечером, полностью сделав необходимый котлован, поставили столбы, положили крышу из шифера. Ночью почти не подтекало, а на следующий день Палыч даже поставил дверь и сделал два окна. Прямо дом, наполовину вросщий в сопку, но неплохой.
Горец, заглянувший покурить и позвездеть, даже хотел остаться. Но его комбат как раз страдал и жаждал компании с коньяком, так что он ушел к вечеру. Мы рассказали про камазиста, а он вдруг заржал.
- Помните, похороны-то?
Помним-помним.
Это было месяца два назад, когда у него полетело что-то сто тридцать первом и мы чуть не въехали в длинную толпу, несущую белый гроб на кладбище. Впереди шли все такие серьезные деды в папахах и один даже в зеленой чалме, закрученной нужным количеством поворотов самой ткани. Как тогда Горец смог остановиться и сдать назад – не помню, скорость была дикая, а машина вообще не слушалась. Но он справился.
Только минут через десять, бегая вокруг машины, он как раз ничего и не смог сделать, чтобы завести снова.
Спокойный и наполовину седой мужик, выйдя из своей кирпичной крепости с зеленым профлистом забора, спокойно докурил «Конгресс» и подошел к нему, с тоской смотрящему в движок.
- Запчасти нужны?
- А есть?
- На него есть, - кивнул дядька и погладил короткую ухоженную бороду, - пошли, посмотришь.
- И почем?
Дядька вздохнул:
- Бесплатно, лишь бы ты уехал быстрее. Из-за вас старики беспокоятся.
Уехали мы через час, где-то так. Адик смог помочь Горцу сделать бибику и мы счастливо упылили.
А как-то возле Джалки, после каравана, где сгорел Саша, мы меняли погибших раньше вэдэвэшников на погибших в нападении. Пять на пять, все честно. С их стороны принесли пацанов в новых комках-горизонталках, в сапогах и без бушлатов. Но целых.
Мы отдали троих черно-сухих и двух местных. Черных и сухих потом во множестве видел в Египте, стоящих на перекрестках и охранявших туристов. Точь-в-точь таких же, как те, у Джалки. Совсем не чеченцев.
А как-то раз ехал на бэтэре в полк, через Ведено, так пацаны, носящиеся по дороге, только и знали, что стрелять в нас, голосом изображая очереди. Такие вот дела.
А коньяк «Вайнах»? Нектар оказался, не коньяк. Такой же вкусный пил через почти двадцать лет, Харди, что ли и VSOP. Сказка, не бухло.
Девяностые, война и пыль
Девяностые, война и женщина на войне
Читать полную версию книги "Буревестники" можно в удобной читалке. Войдя через ВК или почту можно помочь книге и автору лайком или репостом: Полная версия книги тут