Немного в стороне от дороги, посреди снежного поля стоит КАМАЗ-вахтовка. Около него – детали машин, толстые рукава шлангов, бревна. И большая прямоугольная полынья – поле оказывается замерзшим озером. Руководит процессом суровый сибиряк с обветренным лицом, в унтах и куртке на меху.
– Тут на дне трактор с прицепом, утонул в прошлом марте. Там, – он показывает метров на триста вперед, – еще один. Этот водитель не успел выскочить, а тот выжил, его машина медленнее проваливалась под лед…
Бригадир говорит спокойно, без эмоций. Для местных это давно рутина – техника и люди в здешних краях тонут каждую зиму. Обычно машины так и остаются на дне рек и озер, но эти тракторы решено вытащить – они были новые, импортные и совсем не дешевые. Бригада расчищает, укрепляет и наращивает лед вокруг полыньи (сюда встанут краны, которые будут поднимать трактор с 4,5-метровой глубины). Выписанные из Магадана водолазы в 40-градусный мороз ныряют в полынью, откачивают ил, заводят тросы… Вся операция займет месяц-полтора.
Большая часть здешних дорог существует только зимой, когда болота, озера и реки покрываются льдом. Но лед коварен. Казалось бы, зимы здесь как нигде суровы, и даже мировой полюс холода расположен именно в Якутии. И полыньи, из которых местные берут воду, это ямы глубиной по грудь. Однако лед все равно трескается, выдавливает наружу воду, ломается под тяжелой техникой. Мы хотели побывать и на Чукотке, но путь туда оказался отрезан – на одной из рек вскрылась переправа. Пришлось ограничиться Якутией.
ТОЛЬКО САМОЛЕТОМ МОЖНО ДОЛЕТЕТЬ… Но не подумайте, что без Чукотки у нас был "поход вокруг столба с ночевкой". Для справки: в Якутии три (!) часовых пояса. В поселок Среднеколымск, крайнюю точку нашей экспедиции, региональный Bombardier летит из Якутска три с лишним часа – с промежуточной посадкой на дозаправку. А летом единственная альтернатива самолету – реки и Северный морской путь. Все, как в известной песне, только под крылом самолета не "зеленое море тайги". Тайги здесь уже нет, слишком далеко мы забрались на север. Есть лесотундра, а по сути – бескрайние болота, из которых торчат редкие облезлые деревья высотой метров 5-7.
Останавливаешься, выключаешь мотор, и тебя окружает белое безмолвие. Словно попал в один из северных рассказов Джека Лондона. Кажется, что окружающий мир безжизненен, но нет-нет, да и взлетит куда-то вбок стайка белых куропаток. Или соболь с интересом поглядит на наш караван и побежит дальше по своим собольим делам…
ПУСТЬ ЭТОТ МАЗ ОГНЕМ ГОРИТ! Несколько лет назад местному МЧС надоело вытаскивать утопленников и краснеть в отчетах, поэтому прокладывать сезонные дороги по руслам рек сейчас запрещено: реки можно только пересекать. Мы делаем это с максимальными предосторожностями, растянув колонну и отстегнув ремни безопасности. Основная часть зимника проходит по тундре – это узкая ледяная полоса, зажатая высокими сугробами. Обогнать грузовик – проблема, разойтись со встречной фурой тоже порой непросто. Впрочем, их тут мало: за день навстречу нам проезжает машин двадцать.
Но наша скорость невелика: дорога изобилует волнами, встречаются и глубокие ямы, причем в самых неожиданных местах. Пневмоподвеска Discovery энергоемка и не склонна к раскачке, но есть риск попасть (точнее, не попасть) в фазу и встретить следующий бугор защитой двигателя. Кроме того, зимник совсем не прямой – он отчаянно петляет, и ты просто не знаешь, что там, за поворотом.
А самое страшное на зимнике – это ветер. При якутской низкой влажности мороз переносится легче, чем где-нибудь в Подмосковье, но стоит дунуть даже легкому ветерку, как лицо и руки без перчаток стынут в момент – до онемения, до боли в суставах. А когда ветер усиливается, дорогу просто заметает снегом: так рождаются истории про сожженные покрышки или машины целиком и водителей, замерзших в ожидании помощи. Ведь вокруг – порой на сотни километров – ни жилья, ни заправок. Ни-че-го.
НА СЕВЕРЕ ЧЕЛОВЕК МАЛО ЗАБОТИТСЯ О СОХРАНЕНИИ ПРИРОДЫ. НО И ОНА ЗДЕСЬ ЧЕЛОВЕКА НЕ ЩАДИТ
Конечно, вся техника в этих краях полноприводная – и грузовая, и пассажирская. Здесь в почете УАЗ (особенно "буханка"). Кто побогаче – ездит на праворуких японских внедорожниках и пикапах. Наши Land Rover Discovery в местных пейзажах и поселках выглядят инопланетянами, но экзамен северами сдают на отлично. Дизельные моторы заводятся в 35-градусный мороз (спасибо штатным "автономкам") и без капризов переваривают местную солярку. В трудных местах выручает пониженная передача. Стекла (по крайней мере, пассажирские) не обмерзают, в салоне тепло и уютно, и можно снять опостылевший пуховик, стесняющий движения. Только когда термометр опускается ниже минус 40-45, руль становится тяжелее, а подвеска "дубеет" – следствие неизбежного загустевания масла.
Я НА ВАЧУ ЕХАЛ ПЛАЧА. По мере продвижения на юг тундра отступает – начинаются горы с перевалами. Пейзаж становится менее однообразным, деревья вытягиваются в высоту, и мы наконец выезжаем на федеральную трассу Р504 "Колыма" или Колымский тракт. Если при словах "федеральная трасса" вам представляется дорога из Москвы в Ярославль или Волгоград, то в Якутии все иначе. Тут нет развязок, отбойников, камер, заправок с горячим кофе и прочих благ цивилизации. Удобства, как говорится, "на улице". Р504 – это грунтовка, грейдер, сейчас покрытый слоем снега, льда и какой-то каменной крошки на подъемах и спусках: за трассой следят. Она шире и ровнее зимников, но короткий съезд на (как казалось) обочину оборачивается долгим вытаскиванием автомобиля назад: он проваливается в снег по рычаги. Машин на Р504, конечно, больше – она связывает Якутск с Магаданом, да и поселки встречаются чаще. Меж тем дорога все выше лезет в гору, петляя по склонам, – это, пожалуй, самая красивая часть нашей экспедиции. И вновь видны остовы машин – тех, что сорвались на серпантине в пропасть.
А в долинах встречаются группки бараков разной степени ветхости. Весной туда вернутся артели старателей – мы проезжаем золотодобывающие районы Якутии. Но даже сейчас под слоем снега видно, как изрыты, перемолоты берега многочисленных ручьев, у которых зачастую вместо имени – условное обозначение типа "472 км + 300 м". Здесь особенно заметно, что на Севере человек мало заботится о сохранении природы. Но и она здесь, в свою очередь, человека не щадит.