Утром кормление котов как-то незаладилось. Кошка Чернуха села у миски и погрузилась в тягостные раздумья о судьбах мира. Подошедшему коту Беляшику, она вместо: "Приятного аппетита", сразу выдала тираду:
- Не-е-ет, брат, с этой кухонной гегемонией наших хозяев надо что-то решать. Решать надо...
Беляшик вперился непонимающими глазами в Чернуху, даже не притронувшись к еде. А кошка продолжила:
- Что, где и когда мне есть решаю не я и это в корне не верно! Я аж кушать не могу, так меня бесит эта несправедливость! На современном этапе развития это... это анахронизм какой-то. Я бы сказала - атавизм. Как хвост!
- Хвост - это атавизм? - Беляшик махнул хвостом и смущенно убрал его почти под себя.
- Да расслабься ты, не твой хвост! И не мой. Нормально все у нас с хвостами - красивые, пушистые. Их хвост - атавизм. - Пояснила кошка и потихоньку, все же, приступила к завтраку.
- Кого это их? - Беляшик ссыкотно поджал лапы и осторожно оглянулся.
- Ну их - хозяев наших, этих высших приматов. Вон они, сидят за столом, жуют бутерброды с колбасой, пялятся в планшеты. Я может так же хочу!
- Ну, это же эволюционно так все сложилось. Они за столом едят, мы на полу. Так заведено.
- Ну да, эволюция. И что? На каждую их эволюцию, мы предложим нашу революцию! - Чернуха говорила с перерывами на прожевывание кусочков пищи, а Беляшик завороженно смотрел на нее. Не ел, просто смотрел. Он никогда ранее не пребывал в революционных ситуациях и ему было немного не по себе. А кошка, жуя, продолжала:
- Только революции нужен вождь! Настоящий, пламенный. Классический сын революции. С офигенным импульсом пассионарности, чтобы все как по Гумилеву. Чего там у тебя по пассионарности? Потянешь на вождя?
- Я, в общем-то, достаточно пассионарен. Но я чужд насилию. И немного неуверен в мощности своего импульса.
- Ну так иди, возьми импульсометр. Замерь себе импульс. Сделай ему юстировку, откалибруй там, настройки подкрути, прошивочку новую залей. И не важно какова мощность, главное - чтобы был импульс.
- Но я боюсь, - Беляшик продолжал сомневаться.
- Чего тут бояться? В революции всегда так - глаза боятся, лапы делают. Чё ты, ну?
- А то, что революция пожирает своих детей. Ты этого не боишься?
- Во-о-о-от! - Чернуха подняла лапу вверх и облизнулась. - Сейчас, прям, правильный вопрос задал! В корень зришь, молодец! Именно поэтому, я буду матерью революции. Придет революция меня пожирать, а я ей такая:
- Эй-эй, тохта паровоз, келем жатыр, колёса! Как это, твою мать, ты придумала тут сожрать твою мать? Она и уйдет пристыженная.
- И куда она уйдет? - Кот недоумевал и все не мог понять резон в смелых рассуждениях подруги.
- Как куда? К сыну своему и пойдет. Поплакаться по семейному, перекусить на нервной почве.
- Кого? К-к-кем перекусить? - Беляшик уже начал сильно разувериваться в идеалах революции. Ему очень не хотелось быть ее сожратой жертвой.
- Короче, не бери ты в голову, давай ешь лучше, потом в теньке спокойно отшлифуем теорию и вперед. - Чернуха закончила со своей порцией и облизывалась.
- Чего-то я не хочу. Ни кушать, ни революций не хочу. Пойду-ка я на лоджию, на воздух, - хмыкнул кот и ушел.
- Ну, ну. Давай, ага. Я тут тогда за тебя доем, ты не против? Ну все, иди, пассионарий.
И довольная, хитрая черная кошка приступила жевать порцию Беляшика. Потому что, революцию всегда лучше устраивать на сытое брюхо. И даже если не собиралась устраивать никаких революций, то две порции с утра - завсегда лучше одной.