Ему – лет пятьдесят пять, может быть, шестьдесят. Высокий. Стройный. Седая грива зачесана назад. Лицо широкое. Интересный.
Ей… Ну… Ну-у-у… Сколько ей лет?...
У нее вокруг шеи обвязан темно-бордовый с прожилками жатый шарф. Рядом с ней на кресле маленький темный ридикюль тисненой кожи с золотой пуговкой. Тонкая высохшая ее рука с голубыми венами – вся в разноцветных кольцах и перстнях. Она держит ее перед глазами и с интересом рассматривает длинные ухоженные ногти.
Он – официантке:
- И вот этой вашей знаменитой наливочки… грамм, наверное… - в предвкушении шевелит губами, даже причмокивает, - ну, наверное… Эх, давайте двести пятьдесят!
- Сколько?!!! – она бросает руку с кольцами на стол и резко оборачивается, - Сколько?
- Ну… Хорошо… Ну-у-у… Двести? – она продолжает смотреть на него, - Сто пятьдесят?
Она отворачивается и с интересом снова поднимает тонкую в кольцах высохшую руку к глазам.
Официантка продолжает вопросительно смотреть на него.
- Да-да, девушка, все верно, - вздыхает, - Значит, сто пятьдесят. Вот так, - и, чтобы как-то занять руки, не очень уверенно расчесывает широкими ладонями волосы спереди назад.
Официантка поджимает губы, слегка кивает, косит взглядом по ее жатому шарфу, по ридикюлю, по ее тонкой руке с кольцами, удаляется, едва покачивая бедрами.
Через некоторое время она приносит полный поднос, ставит его на соседний столик и с него начинает выставлять:
- Вот, пожалуйста, приборы. Это хлеб. Это маслице. Это ваши закусочки. Это вода. Так, бокалы. Стаканы. Это Ваша рюмочка. Это, - она выставляет на стол графинчик, - Ваша любимая наливочка. Сто пятьдесят, как заказывали. А это, - она делает паузу, - Это вам подарок от заведения. Ваша любимая наливочка, - торжествующе, - Еще сто пятьдесят грамм! - выставляет на стол еще один графинчик.
С превосходством оглядывает ее тонкую в кольцах руку и шарф, и ридикюль, поворачивается и, уже очень уверенно покачивая бедрами, удаляется.
Она опускает руку на стол и поворачивается к нему.
- Ах, ты! - пытается схватить его за ухо. Он отбивается, - Ах, ты! - через минуту оба хохочут, - Ах, ты! – продолжает приговаривать она.
- Молодой человек, - подмигивает он официанту за стойкой - Еще одну рюмочку принесите нам, пожалуйста.
- Ах, ты! – глядит она на него, прищурясь, улыбается и качает головой. Смахивает длинным пальцем что-то под глазом. - Вот тушь потечет из-за тебя, будешь знать.
Он берет ее тонкую с голубыми венами всю в кольцах высохшую руку, проводит по своей щеке и прижимает к губам.
- Ты – это все, что у меня есть, - шепчет он.