О веселом и печальном -11
На аэродром Жагань приезжал к нам зам. Главкома ВВС с позывным «Фотограф» (т.к. снять командира любого уровня ему не составляло никакого труда, как фотограф: Внимание! Снимаю!) Лётная смена авиаполка сорвалась из-за метеоусловий, и всех загнали в класс на занятия, которые проводил сам зам. Главкома. Рассказывал он нам и об отряде космонавтов. По окончании занятий он предложил лётчикам: «Желающие попасть в отряд космонавтов могут подойти ко мне». Не подошёл никто: рисковать не хотели, медицинская комиссия на космонавта очень жёсткая и порой лётчика эта комиссия списывала даже с лётной работы. Пусть счастья попытают лётчики – истребители, а тем, кто летает на бомбардировщиках, это ни к чему.
За 20 лет службы в армии я имел только 2 взыскания. Выговоры:
1 - на этом аэродроме с формулировкой «За нарушение правил движения по гарнизону»
2 - за не прибытие по сигналу «сбор», когда уже служил в другой части.
Смешно было, когда меня спрашивали, каким образом я заработал 2 эти выговора:
- Ты был старшим машины и что-то натворил?
- Да у меня и водительских прав никогда не было.
Естественно, это вызывало недоумение у собеседника… А просто я когда-то пересек международную автотрассу Е-22. А можно было проходить только под ней. В своё время автомашина сбила на этой трассе двух наших офицеров (это было до меня, трасса была скоростная, об этом я узнал позже). А комендант аэродрома был жестким. И фамилия у него была – Бураков. Но офицеры за его характер поменяли букву «Б» его фамилии на букву «Д».
Кстати, еще одна легенда. Дело в том, что трасса Е-22 была, как прямая линия (немецкая экономия). По легенде: в конце войны советские лётчики обстреляли на ней автомашину Гитлера. Свернуть машине было некуда (она же прямая!). Гитлер в расстроенных чувствах приказал замуровать под эту трассу женщину – инженера, которая строила эту дорогу. Рассказывают, советские лётчики даже садились на неё, используя её в качестве взлётно – посадочной полосы, она была из бетона.
Да, а второй выговорешник я получил за то, что и прибыть по сигналу «Сбор» не мог: у меня в то время и телефона на квартире-то не было... Телефон на квартире установили позже, да и то после того, когда на заявлении на его установку было указано, что я принимаю участие в запуске и спуске космических аппаратов (мы разрабатывали режимы для перекрытия гражданских воздушных трасс во время их запуска и спуска).
Сами понимаете, что эти два взыскания говорят об армейской «справедливости».
Когда я как-то дежурил на аэродроме Кшива, в полку местных бомбардировщиков начинались полёты, и на КДП подошла группа руководства полётами от бомбардировочного полка. Смысла сидеть за пультом управления двум руководителям посадки, не было. Я довёл до них ограничения полётов в зоне ответственности, в том числе там была зона полётов польских планеров – Любин. Помню, кто-то из них пошутил: они летают сами по себе, а мы сами по себе… Хотя боевой курс бомбардировщиков на полигон проходил прямо через зону планеров Любин, но высоты использовались разные. Я пошел домой, до окончания полётов бомбёров времени было полно, дома пообедал и прилёг вздремнуть. Через некоторое время раздался стук в дверь. Я открыл, на пороге стоял сосед-майор нашей смешанной транспортно-вертолётной эскадрильи Ставки Верховного Главнокомандования. И сразу спросил:
- У тебя телевизор включён?
- Нет, - отвечаю.
- Только сейчас сообщили поляки по ТВ, что наш бомбардировщик сбил польский планер.
Я еще сонный спрашиваю:
- Это в районе Любина произошло?
Он удивленно:
- Ты же говоришь, что у тебя телевизор выключен!
- Да, выключен. Просто в районе Любина давно должны были кого-то убить… (хотя зон планеров было несколько, видимо, начал открываться дар моих предсказаний: я потом предсказал еще не одну авиакатастрофу).
Через несколько минут ко мне прибежал солдат-посыльный:
- Вас срочно вызывают на КДП (я уже был к этому готов).
Когда я прибыл на КДП, на лица группы руководства лучше было бы не смотреть («всё было весело, как на похоронах»).
После нескольких моих вопросов они сдали мне дежурство и ушли на разбор полётов.
Как выяснилось потом, польский планер нарушил высоту (у них стояли допотопные высотомеры) и бомбёр, находившийся на боевом курсе, отбил планеру крыло, погиб польский студент (это было крайне нежелательно ни по-человечески, ни по политическим мотивам: в Польше набирали силу антисоветские настроения, их организация «Солидарность»). В экипаже бомбёра штурман доложил лётчику:
- Был удар (но скорость была большая, и они ничего не поняли).
Я потом видел этот бомбёр на земле, на крыле была вмятина…
Человека не вернёшь, но жизнь продолжается. Нужно было, как-то налаживать дружбу с планеристами (хотя была их вина). Их пригласили на наш аэродром, к их приезду к нам перелетели МиГ-29 и Су-27, для того, чтобы показать планеристам эти самолёты. Тогда для них это была редкость: на польском аэродроме Вроцлав польские лётчики летали тогда на МиГ-21. Разница очень большая.
Руководителя ближней зоны из группы руководства бомбардировщиков срочно отправили на учёбу в Академию ВВС на всякие, как говорится, «пожарные» случаи.
На аэродром Кшива к нам прибыл по замене из СССР молодой диспетчер – прапорщик (диспетчеры у нас занимались планированием полётов). Во время его дежурства на него вышел оперативный дежурный Воздушной армии:
- Запиши еще на завтра в план полётов Ан-26 «под лопату»…
Диспетчер (который только отстажировался) спросил оперативного:
- Не понял, под одну лопату целый самолёт Ан-26 ???
Оперативный выматерился:
- Да под генерала Лопату!!!
Случай на аэродроме Колобжег (Польша, Северная авиадивизия). Из рассказа самого лётчика: «Это был второй мой полет в тот день. Все шло нормально до высоты метров девяносто. Потом я ощутил хлопок, скорость сразу упала с 550 до 350 километров в час. Я передал руководителю полётов, что принял решение катапультироваться, так как все говорило об остановке двигателя - даже шума его не было! С земли получил команду: Катапультируйтесь. Уже в воздухе, опускаясь на парашюте, я увидел, что за турбиной снижающегося самолета тянется черный дым. Сел я благополучно, только руку повредил. Перед катапультированием повернул истребитель в сторону моря. Но кто знал, что он продолжит полёт…»
Сразу, как командованию стало известно об этом случае, всем, кто собирался летать в этот день, полёты запретили. Даже нам, хотя мы находились на юге Польши. Для наших ВВС –это была обычная практика: нужно разобраться что да как? Чтобы в дальнейшем не допускать подобных случаев. Но таких случаев, пожалуй, точно никогда не будет в ВВС !
Самолёт без лётчика пролетел еще 900 км, пока не упал на территории Бельгии. Погиб один человек на земле.
«Утром 4 июля 1989 года сын бельгийского фермера Вим де Лар мирно сидел на веранде дома своего отца в деревеньке Кооихем, пока ему на голову не упал советский истребитель МиГ-23М. Приехавшая полиция долго ничего не могла понять. Откуда в 15-ти километрах от бельгийско-французской границы, которую от СССР отделяет более 1000 километров и половина Европы мог взяться самолет с красными звездами на крыльях? Да еще и без лётчика, поскольку в обломках истребителя не обнаружили никаких других тел, кроме тела несчастного Вим де Лара».
А теперь подробнее. «По данным «черного ящика», через 6 секунд после катапультирования двигатель вдруг начал увеличивать обороты и МиГ продолжил полёт, набирая высоту в автоматическом режиме (автопилот продолжал работать)».
«В 12.20 радары ПВО ФРГ зарегистрировали нарушение воздушной границы летящим на высоте 12000 м (!) объектом; он двигался со скоростью 460 км/час. Через полторы минуты с военной базы НАТО подняты два американских истребителя-перехватчика.
Строчки телеграфных сообщений напоминали сводку боевых действий. Через 15 минут пилоты доложили, что вошли в визуальный контакт с самолетом противника. Еще через две минуты на землю поступило сообщение, которое привело в изумление военных специалистов: боевой самолет типа МиГ-23 с советскими военными опознавательными знаками совершал полет… без летчика (!)».
Так напугать НАТО могли только наши ВВС, к тому же пилотировал МиГ-23 до катапультирования замполит!
«Как сообщил представитель НАТО, пилоты американских самолетов получили приказ сопровождать «заблудившийся» МиГ-23. По мнению экспертов, большая высота и низкая скорость полета исключали враждебные намерения. Кроме того, на беспилотном истребителе по визуальным наблюдениям отсутствовало штатное вооружение - ракеты («МиГ» имел только боезапас 23-мм снарядов). Тем не менее, боевая тревога держала в напряжении тысячи людей: полет проходил над густонаселенными районами ФРГ, Нидерландов, Бельгии».
«Пилотам на американских перехватчиках приказали сбить «МиГ» только в крайнем случае».
«Самолет, по-прежнему удерживаемый в режиме автоматики, летел до полной выработки топлива и после остановки двигателя начал плавное снижение. Потеряв скорость, он упал на территории Бельгии почти плашмя на жилой дом в 15 км от бельгийско-французской границы».
Но это ещё не всё! Позже мне пришлось беседовать с офицером штаба подполковником с красными просветами на погонах. И от него мы узнали подробности. Я спросил его, имея в виду безопасность людей:
- Почему же истребители-перехватчики НАТО не сбили МиГ-23?
Он, хитро улыбнувшись, ответил мне:
- Ты, как лётчик, о безопасности рассуждаешь. А вспомни, какое событие ещё было в этот день?
Время прошло, и я вспомнить о каком-то другом «событии» не смог. Подполковник мне напомнил:
- В это время из СССР во Францию летел литерный рейс с М.С. Горбачёвым на борту!
И я вспомнил! Да! Наш аэродром этот рейс использовал тогда, как запасной.
И стало ясно: до прилёта М.С. Горбачёва с визитом «мира» Францию должен был «посетить» этот МиГ-23 и, возможно, унести с собой ещё чьи-то жизни, жизни французов! Это событие вполне устраивало всех наших «друзей»: НАТО, Европу, США! Не устраивало это событие только нас… С началом перестройки нам сопутствовала невезуха.
Политика давно влезла в нашу авиацию. Помню ещё до Польши, наш командир полка был не доволен тем, как личный состав относился к марксистско – ленинской подготовке, к ведению конспектов и он пошутил:
- А вы знаете, как в Древней Греции называли тех, кто занимался политикой?
В классе тишина. И командир сказал:
- Политикас!
А знаете ли, как в Древней Греции называли тех, кто не занимался политикой?
Опять тишина в классе. И опять голос командира:
- Идиотас!
И понимал ли М.С. Горбачев, занимаясь политикой, с какими опасными «друзьями» он связался?
Кстати, в Польше я стал «миллионером», получая в день зарплаты полтора миллиона туалетной бумаги – польских злотых… Больше миллионером мне не суждено было стать никогда!
С языками у меня проблем как-то не возникало. В школе я учил немецкий, в училище для всех был обязателен английский, в институте - опять немецкий. С польским тоже пришлось подружиться. Аэродром Вроцлав был рядом с нами и мы слышали радиообмен их экипажей с руководителем полётов. Я сразу делал себе пометки в рабочей тетради, разобраться было не так трудно (а вдруг пригодиться?). Пригодилось и не раз! К нам неоднократно прилетала польская малая авиация, чаще это были самолёты малой авиации, выполняющие санитарные задания. Хотя по правилам полётов их экипажи должны были знать русский язык. Должны, но не обязаны… Вот тогда, чувствуя, что польский экипаж
тебя не понимает, сразу приходилось переходить на польский в интересах безопасности полётов. Часто на нас, прослушав наш радиообмен, выходил оперативный дежурный КП авиадивизии и давал нам указания, чтобы мы по-польски в эфире не работали. А что делать? Если польский экипаж тебя не понимает? Хотя нашему руководителю полётов и мне было наплевать на его указания: мы подчинялись Ставке Верховного Главнокомандования напрямую.
А случаи бывали разные. Как-то на аэродроме Вроцлав ухудшились метеоусловия и четыре польских истребителя МиГ - 21 пошли на наш аэродром Жагань. Топлива на МиГ-21 было на пределе, их нужно было заводить на посадку сходу. Дежуривший на КДП руководитель ближний зоны даже одеться не успел, управлял полётами в одних трусах. А лётчики знали только польский! Руководителю пришлось выучить польский за несколько минут – время на изучение польского языка не было! Слава Богу, поняли друг друга и посадка истребителей прошла безопасно.
Перед самым развалом Варшавского Договора изучать иностранные языки заставляли, и на КДП перед руководителями были выписки из польского радиообмена. Аналогично было на наших КДП в ГДР, Венгрии, Чехословакии.
Конец 80-х – начало 90-х. «Дружба» с поляками трещала по всем швам. Поляки требовали вывода наших войск. Притом требования были такие: сдать оружие, семьи наших офицеров должны были следовать в СССР в товарных вагонах с закрытыми дверьми и окнами и т.д. Причины для срочного вывода войск были самыми разнообразными. В частности, с польских полигонов поляки требовали выводить наши танковые части из-за того, что от выстрелов танков стали плохо нестись польские куры и неуверенно в курятниках по отношению к панёнкам-курам стали вести себя польские петухи! Проблема серьёзная! И требовала незамедлительного решения.
Хотя нашему командованию надоели эти глупости, и польской стороне было заявлено: вывод наших войск будет осуществляться по маршрутам, установленным нами с развёрнутыми знамёнами!
Первым вывели танковый полк с полигона Жагань. После этого к полякам приехали наши корреспонденты газеты «Красная звезда», чтобы уточнить у поляков, довольны ли они выводом этого танкового полка? Да только где там! Корреспондентов окружили поляки и требовали возврата нашего танкового полка! Как же так, а как же польские куры? Поляки говорили одно: Верните их! Так не можно жить! Неудивительно, в том районе резко подскочили цены. За что боролись, на то и напоролись!
Я не стал ждать решения своей судьбы, судьбы польских кур и вывода нашей части из Польши. Я попросил командование нашей части предоставить мне краткосрочный отпуск, откуда я привёз «отношение» из авиачасти родного Туркестанского округа в СССР. Командование не было против: после вывода в СССР в Смоленске нашу часть ждало расформирование. Моя длительная загранкомандировка подошла к концу…
Это было давно. Как-то Командующий Прикарпатского военного округа проводил собрание с лётчиками одного авиаполка. И высказался при них в таком роде:
- До меня доходят слухи, что лётчики пьют. Это - недопустимо! Выпил грамм 500 - так оглянись!
Чувствуется, сам Командующий выпить был - не дурак. По залу прошел шепоток.
Первым от сказанного пришёл в себя его зам. по политчасти. Он же член Военного совета и стал подсказывать Командующему:
- Товарищ Командующий, 150, 150…
Командующий уточнил у него:
- Что? А…ну ещё 150 грамм! Но зачем же напиваться?!
Лётчики в зале прыснули от хохота, а выступление Командующего всем очень понравилось!
Когда я был молодым, сестра принесла в дом белую крысу, назвали её Персик. Как-то у меня было день рождения. По окончании его гости разошлись, а ко мне подбежал Персик и стал клянчить закуску, и тут в голову мне пришла грешная мысль: а почему бы не угостить Персика как гостя? Я взял пробку из-под бутылки пива и налил туда сладкого яблочного вина. К моему удивлению, Персик не стал отказываться, встав на задние лапки, он сложил передние лапки вместе и пригоршнями выпил вино. Я впервые видел, как крыса пьёт вино! Со словами: «После первой не закусывают», я налил ему ещё одну пробку. После неё Персик упал на передние лапки и начал приходить в себя после выпитого. А затем выскочил в коридор, откуда я услышал крики матери: «Что с Персиком?! Что с Персиком?!» Просто Персик почувствовал себя после выпитого вина то ли тигром, то ли львом и начал набрасываться на всех, кто не уступал ему дорогу…
Крысы – очень умные! Помню, я читал в романе В.С. Пикуля «Барбаросса». Автор описывает то, что видел сам: «Зимой 1943г в заполярной бухте Ваенга я нёс ночную вахту на пирсе. По одну сторону пирса стоял наш эсминец «Грозный», а по другую - американский корвет… Это была «собака» - вахта с 00.00 до 04.00, самая паршивая вахта. Она подходила к концу, и вдруг…что такое? Глазам не верилось. По швартову (канату) протянутому с американского корвета, отчаянно на нём балансируя, передвигалось что-то непонятное, но живое. Ещё, ещё и ещё… Крысы! Одна за другой они покидали корабль, и мне стало…жутко…Союзники дрыхли: ни единой души на их палубе. А крысы скопом покидали корабль, … сбегая на пирс, …исчезали в сторону берега.
На нашем эсминце и на корвете США почти одновременно пробили «колокола громкого боя», призывающие к походу. Мы вышли в море, и еще на Кильдинском плесе… американский корвет был торпедирован немецкой подводной лодкой. Сколько тогда спасли – не помню! В таких случаях обычно спасали семь человек (не больше и не меньше). Но с тех самых пор я свято уверовал, что крысы заранее чуют беду и, повинуясь природному инстинкту, покидают корабль, который обречен на гибель»…