В 90-92 годах, между польским базаром и торговлей автомобилями, у меня был перерыв в бизнесе года на полтора. Я взялся тогда языки преподавать.
Про то, как я преподавал иврит, есть целый длинный рассказ, называется он "Еврейская повесть". Может быть, его когда-нибудь опубликуют.
Но еще я готовил абитуриентов к поступлению на филфак, преподавал английский. Моя замечательная учительница английского в Университете сказала как-то:
- Ах, Джил (это она меня так звала на английский манер), у меня не хватает времени на всех желающих. Не хочешь ли позаниматься с кем-нибудь. Вот есть одна девочка, у нее очень ПРАВИЛЬНЫЙ папа - председатель ассоциации по какой-то там спортивной борьбе, он хочет, чтобы она поступила на филфак, просит преподавателя. Я сказала, что ты молодой, очень грамотный, что ты аспирант (я был студент 2 курса журфака) и что ты сидишь в приемной комиссии (это было непременное условие).
В общем, она дала мне учебник, по которому тогда всех готовили на филфак, - знаменитая Грамматика Качаловой Изаилевич для торговых ВУЗов - и распечатку разговорных тем.
А надо сказать, что за плечами у меня была хорошая английская школа и несколько лет самостоятельного языкового развития - свободного общения с иностранцами по любому возможному поводу, просто из желания пообщаться, книжки английские, два года Политеха, два года армии, два года Университета, и природная наглость.
Через несколько дней к нам домой пришла, назовем ее Лена. Десятиклассница. Беленькая. Тихая. Помню, глаза у нее были накрашены очень ярко. А поскольку я несколько лет возил из Польши косметику на продажу, я, в принципе, понимал, каким номером она красится, и какими духами она душится, и какой пудрой она пудрится, и сколько это стоит.
То есть с косметикой там было все в порядке, а вот с языком - никак. Ну, а что делать? Мы с ней начали заниматься. Два раза в неделю, по полтора часа. 25 рублей за занятие.
Чем больше мы занимались с ней, тем страшнее мне становилось. Я-то ведь сам за два года до этого сдавал английский как абитуриент. Это было сразу после армии. Получил свою твердую четверку чисто на багаже доармейских знаний.
А тут... Ну вообще ничего, учи - не учи, чистый лист. А деньги, она, значит, приносит каждый раз. И деньги эти у нас с моей молодой женой - не самые лишние. А совесть меня при этом гложет. Что я не зарабатываю тех денег. Да и лето будущего года, когда ей экзамены сдавать, надвигается.
И вот однажды вечером, в феврале, после ее ухода, наглядевшись в ее печальные подведенные девичьи глаза, в которых не читалось ни одного английского дифтонга, я разражаюсь некоей благочестивой тирадой в адрес молодой жены, что фарс это следует прекратить немедленно. Лучше на паперть, чем жрать незаработанный хлеб.
Иду звонить папе.
Я, помню даже, как я лежал в нашей комнатенке в 7 квадратных метров, задрав ноги на валик дивана, и звонил папе.
- Понимаете! Она не сможет! Мы занимаемся зря! У нее, к сожалению нет способностей к языкам. Я не хочу нести ответственности! Она хорошая девочка! Но у нее в голове одна косметика и никаких языков! Так нельзя!
Папа что? Папа сразу же властно пресек первые же мои истерические ноты и спокойно приказал:
- Илья Аронович, давайте по существу. Что Вы хотите?
- Понимаете! Я зря работаю. Вы платите такие деньги, 25 рублей, а она ничему не обучается. Она не сдаст экзамен на филфак. Провалится.
- Гхм... И что Вы предлагаете?
- Немедленно прекратить занятия. И вам думать, куда ей идти учиться. На филфак она не поступит.
- Понимаете... - это уже папа мне выговаривал, медленно, умиротворяюще, подбирая нужные слова, - Понимаете, Илья Аронович, бывают разные ситуации... В случае с Леной... Гхм... Не та ситуация, когда стоит вопрос, знает она язык или не знает... Гхм... А так же... не та ситуация, когда стоит вопрос,поступит она или не поступит... Гхм... Но наша с Вам задача, сейчас я постараюсь ее четче сформулировать, наша с Вами задача, чтобы, когда она придет сдавать вступительный экзамен по английскому, она хотя бы просто не молчала. Вы можете так сделать? Ее спрашивают, а она хоть что-то говорит. Получится?
- Ну-у-у... Видите ли...
- Да, и чтобы Вам, Илья Аронович, хоть как-то компенсировать трудности с преподаванием, давайте увеличим плату за занятие, ну, например в два раза, 50 рублей. Вы согласны?
Мы занимались с ней до мая. Потом, кажется, еще раз встретились перед экзаменом в июле. А через месяц она позвонила и закричала:
- Илья Аронович, спасибо Вам огромное, я английский сдала на "пять"! Я поступила! Я Вам так благодарна!
Вечером к нам в дверь позвонили. На пороге стоял крепко сколоченный молодой человек в черной кожаной куртке.
- Вот. Вам велели передать.
Он протянул мне огромный букет цветов. И пакет, в котором позже оказалась бутылка французского коньяку, банка венгерского зеленого горошка, копченая колбаса, конфеты "Космические".
Я теперь, когда вспоминаю эту историю, думаю:
- C каким все-таки раньше уважением люди относились к труду педагога.
