Черт его знает, что здесь когда-то сажали до первой чеченской. Свеклу, картофель, подсолнухи или морковь, роли не играло. Под Знаменским мы увидели виноградники, большие, тянущиеся до самых посадок, километрах в двух-трех. А тут… а тут просто старое поле, вспаханное и не засеянное весной. Может, так оно было правильнее. Осенью в Чечню снова пришла война, кому нужно убирать урожай?
Нас скинули на него в середине октября, не позже. Селецкий, Лифа, Коля и я, вчетвером посреди серо-бурого ломтя земли в сколько-то гектаров. Слева дорога и какие-то невысокие холмы с жухлой травой, справа, где-то у горизонта, узкая полоска посадок. Со всех сторон просто пустота, желтые умирающие сорняки и низкое небо. Само собой, такое же свинцово-серое и ни хрена не теплое.
Позицию мы рыли сразу же, как только Егор на своем зилке покатил дальше, куда-то к Горагорску. Торчать на открытом куске земли вряд ли полезно, когда у врага совершенно точно хватает нелюбви к нам и вполне себе имеются старые-добрые СВД и желание популять по федералам. Особенно по федералам в виде четырех пацанов-срочников, оставленных прикрывать тыл ушедшего вперед полка. На кой ляд так далеко – непонятно, у нас даже красная ракета была всего одна, и толку?
- Г`оем, пацаны! – Селецкий от работы никогда не бегал и взялся за лопату с хорошо уловимой грустной неизбежностью.
- Роем, значит роем. – Коля подхватил вторую и отправился за ворчащим Сашкой, уже наметившим необходимую длину чертовой позиции. СПГ любит раскорячиться на траншейкой в полный рост бойца, гранатомету так удобнее.
- Я охранять. – Лифа, явно уступивший мне кирку, взял свой ствол и всем видом принялся изображать наблюдателя, прихватив бинокль Селецкого. Охранитель, мать его, ага.
Земля попалась ни разу не рыхлая, как думалось. Первые полметра мы сняли нормально, а потом дело пошло с проворотами и матюгами. Матюгались все, особенно Коля, когда в него летели камни из-под моей кирки. Но без нее вышло бы только хуже, тут как специально, почти все ниже пятидесяти сантиметров мешалось с мелкими камнями и высохшими кусками глины, разваливающихся желтыми пластинками.
- Твою мать!
Понимание пришло через час махания лопатами и где-то метр глубины, заканчивающийся почти сплошными камнями под ногами. Коля, постучав по показавшейся хрени лопатой, сплюнул и сел.
- И чо? – Селецкий попробовал потыкать штыком вправо-влево… и все было точно также.
- Через плечо.
- Лентяй ты, художник.
Да, еще какой. Только именно тогда это не имело никакого значения. Упрямый Селецкий пошел брать пробы грунта направо, налево, вперед. Через еще один час Сашка, умотавшись в лоскуты, пил воду крохотными глотками, сидел в одном кителе без бушлата и курил вторую подряд.
- И чо делать? Мы ж тут открытые.
Коля шмыгнул и кивнул на Лифу, спящего с открытым ртом.
- А чо? Вон, у нас тут наблюдатель есть, все заметит. Бруствер давай делать, чего еще-то?
И действительно. Им мы и занялись, накидывая, роя и утрамбовывая. Позиция принимала законченный вид и казалась даже прикрытой сзади. Нам хватило сил еще до обеда сделать такую же хреновину и под погреб, куда стащили ящики с гранатами. Туда, правда, землю носили в развернутой плащ-палатке, заменившей тачку. Лифа к тому моменту потерял свой статус и таскал вместе с остальными. Коля не очень сильно любил злиться и бить людей, но если занимался чем-то таким, то делал качественно, по-уральски.
Поле смотрело на нас миллионами своих колдобин, прячущих чертовых сусликов и подкидывало неожиданно сухой колкой пыли с постоянным ветром. По дороге тащились колонны ВДВ и артиллерии, на нас всем было накласть и даже никто не подъехал.
И только когда мы закончили, полностью прикрыв запасные выстрелы насыпью в полметра, Селецкий начал что-то подозревать:
- А чем мы ночью г`еться будем? – поинтересовался наш командир у поля, плоского и безжизненного.
Поле ответило Семецкому полным равнодушием и настороженным сусликом, стоящим по стойке «смирно» метрах в десяти, наблюдая за нами. Вопрос показался сильно правильным и мы все, утрахавшиеся в шишки с землей, просто сели и начали смотреть вокруг. Было обидно от собственной тупости и глупости, здесь ведь даже коровьих сухих лепешок нет, чтобы сложить костерок. А до посадок…
- А хули делать? – поделился Коля и потянул к себе саперку. – Саш, а топора у нас точно нет?
- Есть! – обрадовался наш кубанский куркуль и извлек нужное, глядя на нас взглядом победителя.
- Ну ты, Саня…
Продолжать не хотелось. Сашка у нас был хорошим сержантом, но порой думал очень… линейно. Обед-то у нас случился куда как поздно и солнце явно желало удрать на запад.
- Пошли, Дим. Вы тут палатку ставьте. – Коля встал и засунул топор за второй ремень, старый советский, таскаемые поверх бушлата.
- Из чего? – удивился Лифа.
- Вот ты дебил, а? У нас четыре плащ-палатки, придумайте что-нибудь.
Придумывать мы помогли им вернувшись с тремя относительно легкими стволами сухих то ли акаций, то ли чего похожего. Как мы их доперли – сейчас даже не скажу.
Ночью темнота подкралась неожиданно, костер в ней полыхал маяком и пришлось потушить. Но оказалось не так уж и холодно, а звезд на небе было просто неимоверно много. Где-то впереди, ближе к ночи, грохотало и рыкало часа два, но потом успокоилось. Кавказ оказался не только горами даже больше, чем в Дагестане, а чеченское ночное небо было таким же красивым, как и дома. В общем, пикник удался.
А утром к нам подкатил камазист шестой роты и попросил на борт, ведь нас снова отправили в усиление второго батальона оперативного назначения.
Девяностые, война и пыль
Девяностые, война и женщина на войне
Читать полную версию книги "Буревестники" можно в удобной читалке. Войдя через ВК или почту можно помочь книге и автору лайком или репостом: Полная версия книги тут