Кажется, Владимир Набоков и Булат Окуджава — люди не просто из разных поколений, а из разных эпох и даже Вселенных. И все же небольшое исследование показывает, что Набоков читал и слушал Окуджаву. И даже «спрятал» у себя в книге одну его песню.
В 1969 году в США вышел роман Набокова Ada or Ardor (по-русски обычно просто «Ада»). Это книга в жанре альтернативной истории, где американская и русская действительности причудливо переплетены. Вплоть до языка.
Так, в одной из сцен книги появляется явная белиберда по-английски:
Nadezhda, then I shall be back,
when the true batch outboys the riot.
А теперь произнесите выделенное жирным вслух. Еще раз! Услышали, в чем весь набоковский фокус?
Если перевести дословно, то получится что-то вроде: Надежда, я тогда вернусь, когда люди истинного толка мятеж пере-мальчишат. Слова outboy просто нет в английском языке.
В многочисленных других аллюзиях и играх со словами эта потерялась, и аудитория еще долго не видела здесь довольно очевидную отсылку к «Сентиментальному маршу» Булата Окуджавы (1957).
Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет.
Любопытно, что за три года до этого (1966) Набоков сделал еще и «правильный» перевод тех же строк
Speranza, I’ll be coming back
The day the bugler sounds retreat,
When to his lips he'll bring the bugle,
And outward his sharp elbow turn.
