Автор: Эдит Уортон
Перевод с английского: Sergey Toronto
IV.
Ещё одна трудность описания ситуации, связана с тем, что она всё равно должна быть очерчена в сознании, если романист пытается добиться поставленных задач, и видит свою историю через обстоятельства, иллюстрирующие персонажа, а не наоборот.
Даже если автор пишет роман персонажей и нравов, он не сможет обойтись без ситуации, то есть без какого-либо кульминационного момента, вызванного соперничающими силами. Конфликт, столкновение сил, скрыты в каждой попытке выделить часть человеческого опыта из жизни и перенести его на бумагу с точки зрения искусства, то есть завершения.
Видимой альтернативой будет возвращение к «потоку сознания», являющемуся обычным «кусочком жизни» - методом популярным восьмидесятых годах девятнадцатого века, но этот способ, как уже отмечалось, содержит свои собственные ограничения, поскольку каждая попытка использовать его подразумевает под собой выбор, а выбор, в далёкой перспективе, должен, в конце концов, приводить к транспозиции, «стилизации», намеченной автором темы.
В данном случае можно сказать, что трудности появляются как при концентрации автора на внутреннем мире одного человека, так и при столкновении противоборствующих сил, описываемых в романе. Чем обширнее пространство романа, (а мы предполагаем, что способности писателя соответствуют масштабности его темы), тем большими будут затруднения. В великих романах нравов, среди которых, безусловно, можно выделить Бальзака, Теккерея и Толстого, конфликт затрагивает не только отдельных людей, но и целые социальные группы, а индивидуальное положение персонажа обычно является результатом (одним из череды таковых) социального конфликта. В том, что ситуация является стержнем любой истории есть смысл, и это видно как в спокойствии страниц «Евгении Гранде»» или «Лилии долины», так и в напряжённости трагедии «Возвращения домой», эпических столкновениях «Войны и мира» и социальных потрясениях «Ярмарки тщеславия».
Но главное преимущество романиста, которому его тема, в первую очередь, представляется в терминах персонажей, неважно, будь это один герой или целая социальная группа, заключается в том, что он может спокойно следить за тем, как его персонажи, занимаются своими делами, и позволить истории формироваться из того, кем являются его герои, из особенностей их характеров, чувства юмора, предрассудков, вместо того, чтобы подстраивать обстоятельства под них, до того как он действительно их узнает и поймёт.
Очевидно, что каждый метод создания художественного произведения имеет свои опасности и чрезмерное изучение персонажей, как правило, приводит к описанию их поступков, необходимых для иллюстрации героев книги. Неизбежно реагируя против произвольности «сюжета», многие романисты ударяются в другую крайность и либо погружаются в болото утомительного «потока сознания», либо, что часто случается, допускают другую ошибку, начиная придавать чрезмерное значение тривиальным событиям, если их история - это история об обычных человеческих судьбах. Здравый смысл говорит нам о том, что ничто из того, что имеет отношение к искусству, не может быть тривиальным; но, чтобы подняться до этой высоты, события, незначительные сами по себе, должны иллюстрировать какое-то общее правило и включать в себя некое глубокое душевное переживание. Если писатель хочет построить драму на одном событии, пусть оно, по крайней мере будет уровня Короля Лир.
Все составляющие в практике любого вида искусства, в том числе персонажи, нравы и кульминационные моменты, вытекающие из них, не могут в искусстве прозы рассматриваться отдельно от темы. Гениальность романиста заключается в том, чтобы объединить все эти ингредиенты в должной пропорции; и тогда у нас появится новая «Эмма» или «Эгоист», если на первом месте будет выступать персонаж или «Отец Горио» или «Госпожа Бовари», если там будет главенствовать драма и «Война и мир», «Ярмарка тщеславия», «Воспитание чувств», если все точки зрения и все методы будут согласованы для создания идеальной картины, в которой каждый человек, группа и их социальная среда занимают тщательно выверенное положение в композиции произведения.
«Великих стен четыре, в Иерусалиме Новом. Их ангелы отмерили своею мерой»
Да, это так, но охватить такие масштабы должным образом, даже величайшим писателям, удаётся лишь раз или два за всю свою жизнь.