Русская религиозная философия подарила миру интересных мыслителей, в чем-то оригинальных и уникальных. Все они, по разным традициям от Сковороды или от Соловьева, и до Лосева или Хоружего, оказали заметное влияние на мировую философию XX века. Можно по-разному относиться к русской религиозной философии в целом, или же отдельным ее представителям, или даже отдельным ее пунктам. Но при этом знакомство с русскими религиозными философами способно, как минимум, весьма обогатить современного читателя или исследователя. Можно с уверенностью сказать о том, что русская религиозная философия ни в коем случае не потеряла актуальности. и не только потому что ее представители являются почти нашими современниками, но еще и потому что в своих работах они обращаются к проблематике, состоящей из извечных вопросов о смысле человеческого существования, о бытии Бога, о любви, смерти и бессмертии, и многих других.
Так как данная плеяда философов называется "религиозной", рассматривать их следует имея ввиду, в той или иной степени, религиозную традицию, которой для России является православие. Факт "религиозности" этой философии (которая, в основном, зиждется на идеях Соловьева) неоспорим, однако не всегда они строги с точки зрения религиозный традиций, а также догматов православия. Именно ввиду этого вокруг персоналий и идей русской религиозной философии в различных кругах ведутся споры. Речь идет как о церковных, так и о научных кругах. И это другого рода споры, не те же самые, что ведутся между представителями разных философских школ, тут спор идет между религиозно-философскими учениями, или в рамках этих учений.
Одним из наиболее спорных мыслителей является Николай Александрович Бердяев. Его учение, постулирующее примат свободы над бытием сравнивается по своей "скандальности" с софиологией. Ввиду этого Бердяев строго критикуется рядом христианских мыслителей, в число которых входит и Андрей Кураев, который в одной из своих лекций назвал Бердяева скорее не философом а публицистом. Но, при всем уважении к Кураеву, примат свободы над бытием все же довольно значительное утверждение, чтобы считать Бердяева лишь публицистом.
Свобода выступает у Бердяева как онтологический элемент. Она не зависит от Бога, то есть имеет примат и над бытием Божественным. Она не сотворена, первична, и коренится в Ничто. Именно в свободе, нарушая божественную иерархию, появляется зло, и таким образом Бердяев создает своего рода теодицею, которая весьма сомнительна с христианских позиций.
Проблема же заключается в том, что согласно христианскому богословию никакого Ничто не существует, и тем паче ничто (в том числе и Ничто) не предшествовало Богу, во-первых потому что Бог предшествует всему, а во-вторых потому что невозможно сказать, что что-то было вне Бога, ибо был лишь Бог, или что-то было до Бога, потому что времени не существовало. Мало того, Божественное бытие настолько отличается от бытия мира, что если мир существует, то Бог - нет, если же Бог существует - то нет мира, то есть способы существования Бога и мира столь различны, что бытием или существованием можно назвать лишь один из них.
Кроме того, Бердяев не учитывает то, что Бог не есть некий субъект, Который испытывает чувство любви, Он есть Любовь, как таковая. Говоря о свободе можно сказать, что Бог не Некто, Кто свободен, Он есть Свобода, как таковая. Ведь Бердяев не вводит еще одну ипостась, он говорит о принципе.
Вероятно, свобода есть благо. Значит, если она первична, Бог становится не Богом, так как Бог - она. И если из нее происходит зло, то это означает, что Божественное - виновник зла. Таким образом вместе теодицеи мы получаем осуждение Бога. Конечно это, в некотором роде, свойственно неоплатонизму (в других формах), но не свойственно христианству.
В бердяевской философии существует еще ряд внутренних противоречий и противоречий с христианским учением, и все они касаются примата свободы над бытием. Но можно предложить и выход из противоречия, который заключается в том, что лица Святой Троицы не по необходимости находятся во взаимном таинственном общении Любви, но по Любви, иначе - по свободному произволению. Но, повторим - Бог не носитель субъект любви, Он есть Любовь. Значит можно сказать, что Свобода или Любовь (потому как мотивированность Любовью есть недетерминированность) есть Бог, а значит, в некоторой степени, Бердяев оказывается прав. Впрочем, неизвестно, согласился ли бы сам мыслитель с подобным ходом мыслей.