Администрация Трампа добивается значительного расширения наземной составляющей программы противоракетной обороны (ПРО) на среднем участке полета баллистической ракеты (Ground-based Midcourse Defense program – GMD), хотя к настоящему времени на нее уже потрачено около 67 миллиардов долларов. Несмотря на ограниченные возможности системы и плохие перспективы ее совершенствования, администрация удвоила объем оказываемой ей поддержки. В прошлом году конгресс одобрил просьбу президента Трампа увеличить финансирование системы GMD в бюджетным запросе администрации на 2018 год, добавив 568 миллионов долларов для поддержки строительства большего количества перехватчиков, и дополнительно выделив 393 миллиона долларов на быстрейшее приобретения кинетических средств поражения. Эта щедрость продолжилась и в запросе администрации на 2019 года, который включает в себя дополнительные расходы почти на 1,5 млрд. долл. в целях расширения системы GMD, совершенствования перехватчиков и датчиков системы.
С тех пор, как почти 15 лет назад было объявлено, что наземная система обороны среднего звена достигла первоначального боеспособного состояния, испытания системы проваливались чаще, чем были успешными, хотя они и проводились в искусственно упрощенных условиях. Многие американские аналитики считают, что наличие на вооружении подобной системы ПРО не может отговорить такие страны, как Северная Корея, от разработки межконтинентальных ракет, и, по всей вероятности, не сможет удержать Северную Корею или Иран от удара по Соединенным Штатам, а, в случае атаки на США, наверняка не сможет обеспечить эффективную защиту от реального нападения. Между тем, поскольку у России и Китая есть законные основания воспринимать наземную систему ПРО США как потенциальную угрозу, у них появляются стимулы для совершенствования или расширения своего ядерного потенциала.
Несмотря на все эти недостатки, программа в своем развитии столкнулась всего лишь с небольшим сопротивлением в конгрессе и в президентских администрациях – и эта реальность, которая вряд ли скоро изменится. Скептики не бросили эффективный вызов системе отчасти из-за обстоятельств ее происхождения: в обстановке после 11 сентября конгресс «отложил» дебаты по противоракетной обороне и контролю над вооружениями. Поэтому администрация Д. Буша столкнулась с небольшим сопротивлением в 2002 году, когда она решительно отвергла логику контроля над вооружениями за предыдущие тридцать лет, выйдя из Договора по противоракетной обороне, и приступив к созданию новой системы ПРО наземного базирования самыми быстрыми темпами.
Объявленная стратегия развертывания наземной системы ПРО состояла в том, чтобы поставить на боевое дежурство первые противоракетные комплексы, а затем заниматься их модернизацией, обосновывая подобный подход тем, что угроза была слишком велика (хотя Северная Корея до сих пор не провела испытания межконтинентальной баллистической ракеты на полную дальность, а Иран до сих пор не создал МБР). Сегодня система включает 44 перехватчика, базирующихся на Аляске и в Калифорнии, наземные, морские и спутниковые датчики, а также инфраструктуру командования и управления.
В качестве указания на то, что получение «чего-то» на земле было более важным, чем построение эффективной системы, независимые эксперты выделяют тот факт, что почти все перехватчики, размещенные в бункерах до 2014 года, были развернуты до того, как Пентагон провел первое их успешное испытание. Такой подход стал возможным благодаря прямому освобождению системы противоракетной обороны от традиционного надзора «испытание до покупки» («fly-before-buy»), регулирующего разработку всех других крупных военных проектов.
Именно подобный подход, как считают многие американские аналитики, имел долгосрочные негативные последствия. Поспешность, отсутствие строгости в оценке и сложность задачи отразились на общем состоянии системы, о чем свидетельствует ряд существенных проблем. Главной из них является та, что тестовая программа практически засвидетельствовали ненадежность системы, несмотря на то, что испытания проводились против угроз в искусственно упрощенных условиях. Это говорит о незрелости GMD как операционной системы. Из-за недостатков конструкции системы, а также присущих ей сложных технических решений, связанных с обороной на среднем участке полета цели, перспективы противодействия более зрелой угрозе в реалистичных условиях не радужны. Из 18 проведенных с 1999 года испытаний только в девяти пусках цель была уничтожена. Эти провалы не могут быть списаны как ранние разочарования, которые привели позднее к созданию более надежной системы, так как результаты этих испытаний не улучшались с течением времени. В сентябре 2004 года было объявлено, что система имеет «ограниченный вариант развертывания», хотя из десяти проведенных к тому времени испытаний, только четыре оказались успешными.
В 2014 года оценивая состояние системы GMD, директор Офиса по оперативным испытаниям и оценке заявил, что «надежность и доступность перехватчиков наземного базирования ... низки, и Агентство по противоракетной обороне продолжает обнаруживать новые типы отказов во время испытаний». Оценка системы GMD Институтом анализов в области обороны (Institute for Defense Analyses) показала, что Пентагон не знает истинную надежность системы, и не будет знать ее в будущем. В докладе Института отмечается, что из-за ограниченного числа летных и наземных испытаний существует «значительная степень неопределенности в оценках текущей и прогнозируемой надежности наземного перехватчика», и, что испытания, запланированные на будущее, вероятно, сами по себе будут недостаточными для значительного уменьшения этой неопределенности.
Особые проблемы возникли с разработкой внеатмосферного кинетического средства поражения (exoatmospheric kill vehicle), которое является частью перехватчика, запускаемого в направлении цели с помощью ракеты-носителя. Вместо того, чтобы продолжать постепенно улучшать существующую конструкцию, Агентство по противоракетной обороне решило полностью перепроектировать его, используя «более строгий» инженерный процесс. Однако и после окончания этого процесса система была протестирована только в ограниченном диапазоне условий – условий, не репрезентативных реальным угрозам.
Например, разработчики системы даже не попыталась провести хоть одно испытание по защите от более, чем одной ракеты одновременно, и система не была испытана с использованием более чем одного перехватчика против цели. Таким образом, существует мало оснований для оценки эффективности системы в реальной ситуации. И, действительно, в 2014 году представитель Офиса директора по оперативным испытаниям и оценке заявил, что программа испытаний GMD была «недостаточной с тем, чтобы продемонстрировать, что существует оперативно полезный оборонный потенциал», а единственным испытанием системы GMD с тех пор стало испытание в 2017 году по перехвату межконтинентальной баллистической ракеты. В то время как тогда же директор Агентства по противоракетной обороне сказал, что этим испытанием «фактически воспроизведен ... оперативный сценарий, который нас беспокоит», то есть тот, в котором Северная Корея запускает ракету в сторону Соединенных Штатах. Однако условия испытания были значительно упрощены, тем самым увеличивая шансы на успех вместо того, чтобы заставить систему работать как можно более реалистично. А, если, как подчеркивают независимые эксперты, невозможно различить, каковы реальные угрожающие объекты, то и не имеет значения, сколько наземных перехватчиков находится на вооружении. Все равно, система не сможет поразить нужную цель.
В докладе Национальной академии по вариантам противоракетной обороны за 2012 год сделан вывод о том, что система GMD была разработана в условиях ограниченных целей (например, имея дело с северокорейской угрозой раннего поколения) и в условиях, когда большое значение придавалось тому, чтобы как можно быстрее получить некоторую защиту, даже если ее возможности были ограничены. В результате, перехватчики, архитектура и доктрина GMD имеют недостатки, которые снижают их эффективность против незначительно возросших угроз и угроз из стран, отличных от Северной Кореи.
В исследовании рекомендовалось провести полную ревизию всех технических и военных средств, входящих в состав системы, включая новые перехватчики, пять новых РЛС X-диапазона для выделения реальных угроз от ложных целей и иную концепцию операций. Помимо радаров TPY-2 переднего базирования в Японии, которые видят только раннюю часть траектории атакующей ракеты, единственным радаром в системе GMD, который может проводить радиолокационные измерения высокого разрешения, необходимые для отличия реальной боеголовки от ложных целей, является радар X-диапазона морского базирования. Но этот радар имеет ряд серьезных ограничений. Обычно он базируется на Гавайях, а не в том месте, которое лучше всего подходит для просмотра траектории ракеты из Северной Кореи к континентальной части Соединенных Штатов, и ограниченное поле зрения радара не позволяет ему предоставлять данные высокого разрешения о ракетах, запущенных последовательно.
В соответствии с текущими планами будет разработан новый радар дальнего радиуса действия (Long Range Discrimination Radar – LRDR), который будет размещен в центральной части Аляски, а также дополнительные радары на Гавайях и еще один в Тихом океане. При этом система LRDR будет работать в S-диапазоне. Этот подход поможет успешно решить проблемы местоположения цели, но разрешение радара, работающего в S-диапазоне, грубо говоря, обратно пропорционально рабочей частоте. Таким образом, разрешающая способность радара S-диапазона будет значительно меньше (примерно в три раза), чем у радара X-диапазона, ограничивая его пригодность для дискриминации целей, то есть выделения реальной ядерной боеголовки на фоне ложных целей.
Учитывая значительные затраты времени и денег, способность системы работать против простых ракет несколько улучшится. Но система до сих пор не продемонстрировала надежной способности противостоять реальным угрозам, и ее потенциал идти в ногу с будущими угрозами оставляет желать лучшего. Вполне вероятно, что система GMD будет и впредь развиваться по своему собственному пути. В конгрессе и в президентской администрации мало кто из скептиков противоракетной обороны видит убедительную политическую причину для противодействия этой программе. В конце концов, противоракетная оборона является прямым ответом на вопросы о том, как США решают сложные проблемы с Северной Кореей или Ираном. Таким образом, вероятно, что и в обозримом будущем система GMD будет оставаться дорогостоящей системой стратегической противоракетной обороны. Ее низкая надежность и эффективность, вероятно, будут улучшаться, но только медленно и постепенно. Поэтому перед американскими аналитиками продолжает оставаться вопрос: а может ли такая система играть значимую роль в национальной безопасности Соединенных Штатов?
Исходя из этой логики, многие независимые эксперты пришли к выводу о том, что система GMD предназначена, прежде всего, для решения других задач, а не только перехвата баллистических целей на среднем участке их полета. По их мнению, стоимость дальнейшего развития программы GMD связана с ее последствиями для долгосрочной безопасности космического пространства в связи с потенциальным использованием стратегической противоракетной обороны в качестве мощного противоспутникового оружия. Многие из технических и эксплуатационных проблем, препятствующих эффективности системы GMD в отношении баллистических ракет, были бы менее актуальны, если бы эта система использовалась для поражения вражеских спутников. Ведь межконтинентальные баллистические ракеты летают на скоростях и высотах, сопоставимых со спутниками на низкой околоземной орбите (НОО). В то время как запуск баллистической ракеты может произойти практически без предупреждения, противоспутниковая атака может быть спланирована заранее и может быть предпринята несколько раз, если первая попытка не удалась.
Перехватчики GMD движутся достаточно быстро, чтобы достичь спутников на всех низкоорбитальных высотах. Однако они не могут достичь следующего по высоте уровня расположения спутников – высоты в 20 000 километров. Таким образом, система GMD потенциально представляет собой достаточно большой и гибкий потенциал, направленный на уничтожение спутников на низкоорбитальных высотах вероятного противника. С прогнозируемым расширением развертывания системы до 100 перехватчиков GMD, она сопоставима со спутниковыми системами Китая и России. В настоящее время Китай располагает 144 спутниками НОО, из которых 33 являются специальными военными спутниками. В России имеется 75 спутников НОО, из которых 45 – специальные военные спутники.
Космические ресурсы не изолированы от конфликтов на Земле, и действия в космосе могут непредсказуемо обострить кризисы – или стать искрой, которая их разожжет. Кроме того, Соединенные Штаты все больше озабочены безопасностью своих собственных космических средств, от которых они в значительной степени зависят как в военной, так и в гражданской сферах. В то же время Соединенные Штаты не предпринимают серьезных попыток установить ограничения в отношении опасного противоспутникового оружия или расширения возможностей перехватчиков GMD. Действительно, Китай уже тестирует собственную противоракетную оборону и противоспутниковый перехватчик, а Россия разрабатывает подобный перехватчик. Дополнительные расходы, связанные с системой GMD, заключаются в том, что значительное наращивание системы может привести к возникновению в России и, особенно, в Китае опасений относительно надежности их ядерных средств сдерживания. Таким образом, беспрепятственное развитие стратегической противоракетной обороны будет серьезно мешать усилиям по ограничению ядерных вооружений с помощью инициатив в области контроля над вооружениями; фактически, оно стимулирует Россию и Китай к увеличению размеров и совершенствованию своих арсеналов ядерного оружия.
Когда Соединенные Штаты вышли из Договора по противоракетной обороне, важным оправданием была предполагаемая потребность Вашингтона в системе GMD. В то время как США и Россия смогли достичь дополнительного раунда сокращения ядерных вооружений в рамках нового СНВ-3 в 2010 году, Россия ясно дала понять, что она не будет обсуждать дальнейший контроль над вооружениями наступательных систем без обсуждения ограничений на противоракетную оборону. Россия также заявила, что расширение американской обороны может привести к ее выходу из всех договоров по ограничению стратегических наступательных вооружений.
Первого марта текущего года президент России В. Путин объявил о планах ввода в эксплуатацию нескольких новых ядерных систем, которые могли бы уйти от американской системы ПРО, включая ядерную крылатую ракету и подводные беспилотники. Китай также приступил к строительству большего числа ракет дальнего радиуса действия, разрабатывает гиперзвуковое оружие и развертывает на своих ракетах разделяющиеся головные части с несколькими боеголовками. Китай также рассматривает вопрос о приведении своих ракет в состояние повышенной боеготовности. Как подчеркивают независимые американские эксперты, в худшем случае, усилия США в области обороны является движущей силой событий, которые приводят к возрастанию количества угроз и рисков в мировом балансе сил, а, в лучшем случае, они предоставляют оправдания для этих событий. Очень ограниченная по численности и эффективности система GMD еще может быть терпима в отношениях Вашингтона с Россией и Китаем, но ясно, что неограниченная система – нет.
