Зариус был в Калежане впервые, но знал достаточно, чтобы не выходить на главные улицы. Вопросы - у стражи всегда слишком много вопросов, да и не зная местное наречие можно попасть в темницу, а потом трудно, одновременно изображать бродягу и откупаться золотом. Нельзя было останавливаться в трактире, там слишком много глаз, да и местные тоже не брезгуют кошельками одиноких путников.
Широкую главную улицу, ведущую к замку и центральной площади он оставил давно позади. Узкие мощёные улочки сменились утоптанными песчаными тропинками. Двухэтажные дома, ближе к центру города, с каменным фундаментом, резными деревянными балконами и прислугой, ухаживающей за цветниками - сменились низкими хижинами. Зариус не просто бесцельно петлял среди трущоб, он искал небольшой домик, желательно с двумя выходами, где хозяин повязал бы на двери зеленую ленту. Это был знак, что в доме можно переночевать. Да, это не постоялый двор и даже не корчма с тараканами - надеяться на что-то большее, чем мешок соломы было бы наивно, но, и это главное, никто, кроме хозяина дома, не знал бы ни о нем, ни о вещах, показывать которые в Калежане смертельно опасно.
Сейчас, когда за почти три часа, не удалось найти ночлег - идея, остановиться за городской стеной, не казалась такой уж разумной. С одной стороны, при появлении проблем, покинуть город было бы сложнее, но в случае, если бы пришлось по несколько раз в день бегать через главные ворота мимо стражников - у них могли бы появиться вопросы, отвечать на которые совсем не было желания.
Остановившись на очередном перекрестке двух тропинок, Зариус безмолвно обратился к покровителю всех путников - Кахаре, сразу вспомнился его образ на небольшом камне по дороге в Калежан. Ниже была высечена молитва "Алхан еси - закхан алхан". Он не знал калежанский, но молитва запомнилась и сейчас, как никогда, звучала в голове, как заклинание. Пара минут в тени, сбитая пыль с одежды, глоток воды - и можно снова начинать поиски. Спрашивать местных о ночёвке было нельзя, просто потому, что тогда половина Калежана знала бы о "путнике из-за Гор" или по-калежански - хара ма акарам. Но было еще и ругательное "хакарам", которое бы быстро разнеслось по улочкам.
Солнце давно зашло и если улицы богатых районов были освещены факелами и масляными лампами, то здесь было темно. По тёмным силуэтам крыш можно было угадывать направление, но это не спасало от постоянных ударов об изгороди, кадки с тухлой водой или от дыхания местного забулдыги, медленно добирающегося домой. Зариус закрыл глаза и на секунду представил образ Кахары. Открыв глаза он заметил небольшой огонёк, было непонятно, далеко ли он, куда идти, но он ухватился за этот знак, как ему самому казалось, оставленный Кахарой. Свернув налево он потерял из виду уже более яркую точку - пришлось вернуться назад и пойти направо. Минут через десять стало понятно, что свет идет от старой лампы, подвешенной над дверью. Зелёной ленты не было, но может это и правда знак? Зариус постучал в дверь, показалось даже слишком тихо, стоять в освещенном круге лампы было неуютно. Вдалеке за дверью послышался кашель и звуки глиняной посуды, потом появились шаги, но человек стал удаляться от двери и тогда пришлось постучать ещё раз. Шаги замерли, Зариус постучал снова. Человек в доме подошел к двери и открыл небольшое окошко по середине. Слово "ночлег" на колежанском рассмешило хозяина дома, из уст хакарама оно звучало достаточно забавно. Засов заскрипел и двери открылись.