(сказка на ночь)
Жили-были мальчик и девочка, ученик и ученица. Звали их Кай и Герда. И так случилось, что однажды они полюбили друг друга. Среди прочего она помогала ему делать домашние задания по химии и биологии, которые никак не давались ему, а он таскал ее портфель после уроков и не разрешал другим мальчикам дергать ее за косички.
Разумеется, их родители были против столь раннего союза. Особенно родители Герды, вернее, ее мама и бабушка, так как воспитывалась она в неполной семье, на что были отдельные веские причины. «О нас подумай, – в два смычка пилили они тонкие струны ее трепетной девичьей души, – Школу сначала окончи, в институт поступи. Ему-то что, он себе найдет разведенку с ребенком, крутанет хвостом, и поминай как звали. А ты вот пролетишь мимо филологического факультета, и куда? В пошивочный цех? Да у тебя таких Каев будет еще миллион, посмотри вот хотя бы на нас…»
Как ни горько признать, но старшее, много чего повидавшее на своем веку поколение оказалось право. Отзвучали последние аккорды выпускного вальса, Кай быстро нашел себе разведенку с ребенком, старше себя лет на пять, а то и на все десять, крутанул хвостом и уехал вместе с ней покорять столицу. Герда же провалила последний, самый важный экзамен по литературе, не добрала какой-то жалкой половины балла до «проходного» и загремела на два года в пошивочный цех, на самую низкооплачиваемую и пыльную должность.
Но она не сдалась и решила твердо бороться за свое женское счастье до последнего. Ну еще бы не решиться, когда ты без высшего образования, красотой красива скорее внутренней, нежели внешней, и тридцатник, что там ни говори, подпирает, будто к стенке бульдозерный нож. И, побросав в дорожную сумку свою нехитрую одежду и минимум косметики, Герда отважно выступила в полную приключений дорогу.
Путь до столицы оказался и впрямь не прост и не близок. Дважды Герду ссаживали с поезда после того, как она наотрез отказывалась оплачивать проезд натурой, потом добиралась где на попутках, а где и пешком, и даже месяц провела в Глухих лесах в составе самой настоящей шайки лихоимцев. Долгими и темными зимними вечерами дочь Главной разбойницы незатейливо пыталась склонить Герду к плотским утехам, намекая, что, дескать, только женщина сумеет пробудить в ней настоящую чувственность и понимание собственного тела, и что доверять грубым, неотесанным мужланам в таком бесконечно тонком вопросе, безусловно, не только бесполезно, но даже и вредно для здоровья, как физического, так и душевного. Но Герда была неприступна. Она любила Кая и собиралась быть ему верной всегда.
Наконец, все тяготы, лишения и треволнения остались позади, и измученная Герда постучала в порезанный дерматин съемной однокомнатной квартиры на окраине, адрес которой она на коленях выпросила в окошке справочного бюро, так как денег у нее не оставалось уже ни гроша. Давно, а скорее всегда – и никогда не смазанная дверь была не заперта и со скрипом отворилась.
Кай в засаленной майке-алкоголичке и пузырящихся тренировочных штанах, до того перебивавшийся случайными заработками, а теперь третий месяц и вовсе безработный, лежал на старом диване. Разведенка где-то шлялась, по счастью, отсутствовал и сынок ее, уже к шестнадцати годам вымахавший до ста восьмидесяти пяти, плотно занимавшийся боевыми единоборствами и регулярно в этой связи начищавший Каю физиономию, требуя перестать сидеть на шее у матери и вообще освободить жилплощадь. Кай разгадывал сканворд, мучительно размышляя над вопросом, что же это за «Окончательное завершение фазы строительства жизненных планов ввиду ясного понимания их несбыточности и осознания полного несоответствия мечты с реальностью». Слово «Вечность» никак не вписывалось в оставшиеся пустыми четыре клетки, первая «Ж» по горизонтали.
– Здравствуй, милый! – из последних сил воскликнула Герда, – Наконец-то я нашла тебя! Скажи, ведь мы теперь всегда будем вместе?
Кай нехотя отложил сборник умственных упражнений. Потом встал, подошел к Герде и осторожно обнял ее.
– Ты же понимаешь, милая… – медленно сказал он, – Я тоже тебя люблю. Но мы оба – взрослые люди, у каждого давно – своя жизнь…
И одни только Высшие таинственные силы ведают, скольких седых волос и бессонных ночей стоило тогда великому Гансу-Христиану Андерсону вытащить из всей этой безнадежности сюжет «Снежной королевы»
