В бригаде я сначала никого из знакомых не застал: в штабе, в политотделе дежурные сообщили:
— Все на учениях.
Вот тебе и отдых!
Через час вернулись, возбужденные, говорливые, и я увиделся со своими друзьями. И пошли рассказы о жизни бригады, о ее людях. Зазвучали новые имена. А как выросли наши ветераны! Рядовые стали командирами взводов и рот, бывшие взводные командуют батальонами. Полковники Никитин и Дынер — в штабе армии. Бывший начальник политотдела Деревянкин — комиссар отдельного танкового корпуса. Ушли в другие танковые части на ответственные должности командиры и политработники, получившие закалку в Московской битве,— Афанасенко, Столярчук, Загудаев, Боярский, Заскалько, Былинский и другие. Вот они, питомцы Катукова!
Довелось мне услышать, как командир бригады Герой Советского Союза полковник Владимир Михайлович Горелов после учений выступает с разбором действий танкистов. Комбриг говорил о самом главном — как поступать в тех или иных случаях экипажу танка в наступательном бою.
Слушал я Горелова и удивлялся — до чего же похож на Катукова! То же знание техники, особенностей боя, то же новаторство и то же обаяние человека и командира, влюбленного в своих людей.
Позже, развивая свои мысли, высказанные на разборе учений, Владимир Михайлович вспомнил о том, как был взят город Коломыя.
— Вот ведь как бывает,— улыбаясь, сказал Горелов,— Коломыю, трудный орешек, взяла группа танков капитана Бочковского. Его фамилия упомянута рядом с большими военачальниками в приказе Верховного Главнокомандующего. А Володе Бочковскому всего-то двадцать два года. Если помните, он прибыл в бригаду с пополнением весной сорок второго. Розовощекий юный лейтенант. А после Коломыи получил звание Героя Советского Союза и назначен командиром батальона.
Что же совершил Бочковский?
27 марта связной самолет из штаба армии сбросил у КП Горелова карту с нанесенной схемой предстоящих действий. На карте командарм Катуков написал боевое задание: «Выдвинуть отряд под командованием капитана Бочковского в направлении города Коломыя, сломить оборону противника и занять город». Командуя всего двенадцатью танками, Бочковский предпринял смелый маневр, больше суток действовал самостоятельно, в отрыве от главных сил, взял город Коломыю и до прихода бригады исполнял обязанности коменданта города.
— Наш Володя поступил по-суворовски,— сказал Горелов, заключая свой рассказ.— Помните, что старик Суворов наказывал? — И процитировал на память: «Повелевай счастьем, ибо одна минута решает победу».
— А где Бочковский? Можно с ним увидеться? — спросил я, готовый тотчас по-корреспондентски «насесть» на героя.
— Володи нет,— разочаровал меня Горелов.— Он в отпуске. Командарм послал его на побывку к родителям, на родину, в Молдавию, которую только что освободили.
Оказывается, Катуков после боя вызвал к себе капитана Бочковского, вручил ему награду, сказал:
— Сражался ты геройски, как подобает гвардейцу. Спасибо за храбрость. Врачи настаивают на твоем дальнейшем лечении. Самое целебное место — родной край. Поэтому предоставляю тебе месячный отпуск. Возьми пикап, прихвати бочку бензина и кати в свою Молдавию. Может, родителей разыщешь...
Находчивый, храбрый танкист растерялся и не сразу нашел слова благодарности.
В цепкой своей памяти командарм держал судьбы сотен и сотен самых разных людей. И о Бочковском он знал все — о его незалеченных ранах, о родителях, оставшихся на оккупированной территории, о том, что тот потерял связь с братом, воевавшим где-то рядом. Надо ли знать об этом командующему? Конечно надо, считал Катуков. Знать подчиненных, заботиться о них — первейшие обязанности командира.
Командарм заметил, что в последних боях танкисты были по-особому настроены. Они возвратились к границе, к тем местам, где служили перед войной и откуда совершили горестный отход. Они переживали большую радость победителей, и в то же время на них нахлынули грустные воспоминания о прошлой счастливой жизни. Сам Михаил Ефимович это ощутил, завернув однажды по дороге в Шепетовку. С болью в сердце увидел он полуразрушенный дом, где жил.
...Вернувшись в бригаду, Бочковский поведал о том, как лютовали фашисты на его родине, сколько горя причинили людям. С матерью ему удалось повидаться, а отца оккупанты угнали в неволю. И как клятва прозвучало обещание танкиста:
— Пройду через всю Германию и обязательно разыщу отца. И не вернусь домой до тех пор, пока не уничтожим фашистов!
...Утром я поехал с Гореловым на учения. На войне люди сближаются быстро. Горелов пришелся мне по душе. Он был хорошим рассказчиком, понимал юмор, и смех у него был такой искренний. Вырос он в детском доме, а воспитывался в армии. Ей обязан всем хорошим.
Когда речь зашла о Катукове, большие грустные глаза Владимира Михайловича потеплели. Он тихо, задушевно сказал:
— Мы зовем его меж собой «батя». И это действительно так. Лучше не скажешь. Он о моей бригаде все знает, абсолютно все. И меня знает со всеми моими достоинствами и болячками. И мы его все любим. Одним словом — батя.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!