Курская битва 7 июля, не дожидаясь рассвета, бронированные полчища фашистов снова пошли в атаку при поддержке сотен самолетов штурмовой авиации. И опять разгорелись неравные бои. Десять «тридцатьчетверок» под командованием лейтенантов Бочковского и Бессарабова весь день сдерживали упорные попытки нескольких десятков «тигров» прорвать наши позиции. 49-я танковая бригада Александра Бурды уничтожила за день 65 вражеских танков. Пулеметчик 1-й механизированной бригады Иван Зинченко подорвал противотанковыми гранатами «пантеру», а когда к взводу приблизился «тигр» и возникла угроза прорыва боевых порядков, Зинченко бросился со связкой гранат под стальную громадину и подорвал ее вместе с собой. В этот день танки врага подошли к КП командира 3-й механизированной бригады Бабаджаняна. Все работники штаба участвовали в отражении атаки, а сам комбриг гранатами поджег «тигра».
К вечеру 7 июля было перехвачено донесение гитлеровских авиаразведчиков, которые сообщали командованию открытым текстом: «Русские не отступают. Они стоят на том же рубеже. Наши танки остановились. Они горят».
За весь этот длинный летний день гитлеровцы потеснили 3-й механизированный корпус армии лишь на 5—6 километров. Цель, поставленная перед Манштейном и Готтом, была так же далека, как и три дня назад.
8 июля битва закипела с новой силой. Танковая армия Катукова и приданные ей 2-й и 10-й танковые корпуса, а также артиллерийские части, пехотинцы и авиаторы выдержали двенадцать яростных атак фашистских танковых колонн. Иногда возникали критические ситуации: казалось, врагу вот-вот удастся прорваться. Но всякий раз армию, фронт спасали самоотверженные действия танкистов.
Схватки происходили на многих участках битвы. Советские танкисты побеждали в них не числом, а умением.
9 июля к исходу дня Катуков ощутил, что в стане врага произошел надлом. И действительно, хотя 10 июля бои продолжались и в них участвовали сотни танков и самолетов, но уже не чувствовалось прежнего напора.
Ночью 10 июля Михаил Ефимович с трудом добрался до своей избы и, как был, в пыльной одежде и сапогах, упал на постель и мгновенно заснул. Страшная усталость свалила командарма. Впервые за эту огненную неделю он спал всю ночь до позднего солнечного утра. Так мог спать только человек, исполнивший свой долг и уверенный в том что он победил.
Когда утром 11 июля командарм пришел на командный пункт, он узнал, что наступление гитлеровцев в полосе его армии прекратилось. Тишина настораживала.
— К чему-то они готовятся, — заметил Катуков.
И действительно, спешно перегруппировав свои войска, гитлеровское командование 12 июля предприняло танковое наступление у Прохоровки. Сосредоточив на узком участке главные, оставшиеся в строю силы, оно рассчитывало одним ударом прорвать фронт. Это был последний шанс фашистов. Но и здесь их ждал сюрприз. Пока танкисты Катукова отражали вражеские атаки, на соседний участок фронта прибыла из резерва Ставки 5-я гвардейская танковая армия П. А. Ротмистрова. Она-то и встретила гитлеровские танковые колонны. Произошло грандиозное танковое сражение, в котором с той и другой стороны сошлись на небольшом плацдарме сотни бронированных машин. Ничего не добившись, потерпев огромный урон, немецкие дивизии откатились назад.
1-я танковая, перейдя в контратаку, способствовала успеху армии Ротмистрова у Прохоровки, отвлекла на себя часть вражеских войск. А 14 июля, когда доукомплектованная моторизованная дивизия СС «Великая Германия» начала теснить ослабленные 5-й и 10-й танковые корпуса, командарм Катуков направил им на помощь 6-й танковый корпус генерала Гетмана. Противник вынужден был перейти к обороне. 16 июля 1-ю танковую армию со всеми приданными частями вывели в тыл.
Так закончились главные события оборонительного этапа Курской битвы на Белгородском направлении. Зашло в тупик и наступление фашистских войск на Орловско-Курском направлении.
Главную роль бронированного щита на Белгородском направлении сыграла 1-я танковая армия. Именно она с приданными соединениями приняла на себя 6—10 июля основные удары немецких танковых полчищ, остановила их, нанесла им непоправимый урон в технике и живой силе, надломила моральный дух наступающих. Поэтому гитлеровские танковые дивизии пришли к заключительному сражению под Прохоровкой значительно ослабленными.
Танкисты разместились на отдых в тех же тихих обояньских деревнях, где стояли перед битвой. На первом же заседании Военного совета армии Катуков сказал:
— Судя по всему, передышка будет кратковременной. Разнеживаться нам некогда: надо быть готовыми к наступлению. А поэтому главная наша задача — поскорее восстановить боеспособность армии.
Предстояло получить новые танки, пополнить специалистами экипажи и роты, укомплектовать командный состав, иметь хотя бы минимум времени для обучения новичков, для осмотра техники, ухода за ней и проведения ремонта.
На заседании Военного совета о состоянии боевой техники докладывал П. Г. Дынер, помощник командарма, отличный инженер, прозванный в армии «танковым доктором». Катуков не один раз имел возможность убедиться не только в инженерном таланте, но и в хороших организаторских способностях Дынера, с которым он после Мценска не расставался. Теперь у Павла Григорьевича большое хозяйство — ремонтные «летучки», хорошо оборудованные СПАМы (сборные пункты аварийных машин), свои ремонтные передвижные мастерские со всем необходимым оборудованием и мастерами-умельцами. В 1-й танковой армии закрепилась традиция, родившаяся в 1-й гвардейской танковой бригаде: бои идут, а ремонтники работают по-ударному, восстанавливая израненные машины.
Дынер сообщил о том, что в ходе Курской битвы армия безвозвратно потеряла 130 танков, остальные поврежденные машины ремонтируются.
— Когда закончите ремонт? — спросил командарм.
— В конце июля, — сказал Павел Григорьевич.
— Вся надежда на вас, — подчеркнул Катуков. — Новых танков мы не получим, а не сегодня-завтра идти в бой.
Ремонтники сдержали слово. Через две недели, к началу Белгородско-Харьковской операции в армии было уже 500 пригодных к бою танков.
1-я танковая армия приняла участие в этой операции. В начале августа, ведя наступательные бои, она за пять дней продвинулась на 100 километров, освободила Богодухов, а затем, повернув на юг, перерезала железную и шоссейную дороги Харьков — Полтава, способствовав тем самым освобождению Харькова.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!