"Если бы я не сделала шаг назад, то не зацепила бы её. А, она прошла бы мимо. И не зацепила меня. Но, голова, вдруг, закружилась. Я покачнулась и, чтобы не потерять равновесие, отступила. И тут же меня снесла неведомая сила.
Когда я вернула ориентиры и посмотрела — что же это было. Мой взгляд упёрся в сильно поношенную женщину с чем-то большим, длинным, зачехлённым в руках. В свою очередь, она тоже решила изучить — что же восстало на её пути.
Я узнала её «с двух нот». Она меня. Мгновенно.
Помятое, с чудовищными отеками под глазами — вчерашней не выцеженной, плохими почками, мочой. Лицо очень скоро и отзывчиво приобрело выражение весёлое и мечтательное. Казалось, она стояла вечность на этом пятачке асфальта — исключительно, чтобы встретить меня. И вот — о, счастье! — я образовалась.
Она накренила голову с немытыми, дёшево стриженными, редкими, кудлатыми волосами. Подбоченилась, приподняла кокетливо, заросшую бровь, и выдала: «Привет! Узнала? Узнаааала… Как не узнать. Я та, что испоганила всю твою жизнь… Хочешь услышать подробности? Хоооочешь… Все хотят».
Можно было бы обойти «деушку с веслом» и покинуть нежданные «криминальные» разборки. Но, я договорилась с водителем о месте встречи и менять оное — при явном дефиците времени — было бы верх безрассудства. К тому же, как это ни странно, происходящее меня ничуть не задевало. И не всколыхнуло памятью. Для меня это существо, пахнущее застарелым перегаром и глубоким нездоровьем, было — что-то из мира фэнтези. Все читают — никто не верит. Я— на равнодушном глазу — пригляделась повнимательнее. К неухоженной голове добавился непонятным образом сдувшийся торс. Раньше это было — сиськи, сиськи, сиськи. Я уже говорила, что — сиськи? И ж*па. В таком же количестве. А, нынче, под — не по погоде — «ветровкой» означивался почти плоский фасад. И сзади тоже как-то не выпячивало.
«Распродала активы, что ли?» — прошло мимоходом. И я медленно повернулась прочь от бестии. Однако, её намерения, вследствие моего демарша, только окрепли. Видимо, она — как раз! — никуда не спешила. И очень тянуло — на «а, поговорить?!»
«Я твоего супружника силком не тащила. Ну, малёк подправила его аппетиты. В свою сторону. Не запрещено. Вон, на каждом столбе — «приворожу за небольшие деньги, группам — скидки». Про «небольшие» врут. Он мне обошёлся. И, что обидно, деньги — на ветер. Пока ходил гоголем, думала — дай только волю — полдеревни покроет. Ан, обманул. Оказался — с несоответствием. Заявленного».
Слушать сие было не то что противно — скушно. Я и без этой кикиморы всё давно передумала, перелопатила. Поняла. И, главное, пережила. От её откровений несло нафталином, страхом, тоской и старостью.
И одиночество, сеткой глубоких морщин искривившее и перекроившее, когда-то округлое. И дерзкое, в своей самоуверенной напористости, наглости, лицо. Пёрло — изо всех щелей и абсолютно вразрез с хвастливыми речами.
«И главное, — «люблю только тебя» — говорил. «Ты – моя половинка!» говорил. В общем, всякие розовые сопли… «И хочу тебя до одури» — тоже говорил. Неоднократно! Пока по коридорным углам, да в автомобильном салоне щупались – тааакой гааааарячий был. А, как случай представился. Отличный случай – он сам его и предоставил… На базе отдыха – водка, закусь, отдельные номера. Да, и ещё всей фирмой на снегоходах катались. Вроде как – новогодний корпоратив. А, вы жёны тупые всё верите. Про корпоратив. А, там одно пьянство, да трах. Несусветный. Аж, стены ходуном! Так вот там, при «ближнем свете», оказался просто мил. Случай не помог. Хотел, хотел. Потом, бац – и расхотел! Сильно убивался и на либидо жаловался. Правда, всё на тебя списал. Будто, ты его подпортила… Но, мне-то, по барабану. Кто подпортил. Не можешь — сойди с раздачи! Даааа… Было время! Как ошалелая металась средь мужиков. Выбирай любого. И выбирала…» — неслось сбочку от меня. А, я, срываясь с вонючего речитатива, вспоминала — чего мне стоило. Это лютое, не моё приключение.
В какой-то момент я совсем перестала слушать. И принялась глазами высматривать машину. Время поджимало.
«А, я гляжу. Ты всё здесь бродишь…» — ворвалось неприятным подвизгом в уши, — «воон, он домик-то. Где фирмочка наша тогда обитала. И окошки маркетинга — именно на этот переулок выходили. Я из них часто тебя видела. Как ты круги наматывала, мимо офиса. Курточка дешёвая, шапка-самовязка, сумка кое-какая… Не на что глянуть… Экономил он на тебе. А, ты и терпела… Не хочешь спросить — куда деньги девал? Хооочешь… Все хотят… На меня. И тратил… Видела б ты, как народец в компании радовался. Когда я тебя пододвинула. Ты ж им всем – бельмом на глазу была. Ну, почти всем. Ослов – не в счёт! Умненькая чистенькая. Вся такая правильная. Аж, тошно! И они всё знали. Да, там и мудрено было, не знать. Он же – как помешанный ходил. На мне, помешанный! И вся эта толпа просто наблюдала за развитием событий. Ставки делали – чья возьмёт. Слышь? Молчаливая. Ставки на твоего мужика делали. Останется в семье или предпочтёт «быть счастливым»… И знаешь, что главное. Мне ведь он — «ни на хрен не был нужен». Да, я слыхала в курилке эту фразочку. Про тебя и него сказанную. Что ты ему «ни на хрен не сдалась!» Верная фразочка! Томка, сучка, придумала. Молодец, хлёстко… Так вот — тебе досадить хотела. Вот — главное. Чтобы у тебя ничего не было. И его — в том числе… Удивлена?»
И это мне было ясно. Америки не открыла. Считать умею, логикой не обделена. Я отвела глаза, подумала: «Как же давно всё внутри умерло — я даже не поняла, куда назначила подъехать шофёру».
Задрала обшлаг, метнула взор на циферблат — пора бы уже.
«А, знаешь — когда я всю эту хрень задумала?» — упивалось ядом поблизости, — «когда увидела тебя в первый раз. Зашла к отцу, в их тогдашнюю фирму, и — вот так же — столкнулась с тобой в дверях. Ты меня даже взглядом не удосужила. А, я посмотрела на муженька твоего. Что замер неподалёку. И увидела его глаза. Как он обирает тебя всю — от макухи до пяток. Будто боится, что уйдёшь сейчас — и не вернёшься. И ему надо запомнить, сохранить про тебя всё. И столько было в глазах нежности — душу выворачивало… Вот тогда я и решила — на меня так смотреть станет!»
«Стал?» — разлепила я губы, впервые с начала откровений.
«Нет. Глаза были стеклянные, пустые… Говорят, от ненатуральной «любви» так бывает», — проронила она.
В голове образовалось – ироничное, стороннее: «Да… «Правдивая история кавалера де Гриё и девицы Манон Леско». В авторском изложении. Девица – шалава распоследняя. Кавалер – клоун грошовый. Полжизни проплясал под чужую дудку. Дааа…»
И следом, тут же забулькало, заквохтало в связках, готовое вырваться, из горла: "А, хочешь угадаю. Когда ты на самом деле окончательно решилась сделать всю эту пакость? Хоооочешь... Все хотят... Когда "де Гриё" - походя, ненароком, вообще без умысла, дурной шуткой - предложил тебе "лечь под" москвича. Такого же соучредителя вашей фирмы, как и он сам. Только, холостого - на тот момент. Он сказал тебе, что-то вроде - "ты присмотрись, мальчик-то хороший..." И это определило его дальнейшую судьбу... Даже, самой отъявленной суке - такое в глаза не говорят. Ты мстила не мне. Ты ему мстила. За безразличие».
В пяти метрах от меня гуднул автомобиль. Я махнула приветливо рукой и пошла «на посадку».
«Что? Так ничего и не скажешь? А, как, муж-то наш? Вернулся к тебе? А ты, небось, всё и простила? Ты ж – доообрая. Вы все, курицы, прощаете. Гордости у вас нет!» — крикнула в спину окаянная.
Я обернулась, сделала лицо, пожала плечами: «Было любопытно. Но… Вы обознались. Я Вас не знаю…
И я никогда не была замужем!»