Золотые ворота покосились, одна створка почти лежит на пухлом облаке. Рядом стоит широкий стол из цельного куска дерева, украшенный затейливой резьбой. На столешнице горка свёрнутых свитков и старомодная пузатая чернильница с торчащим пером, судя по размерам, принадлежавшим птице размером с велосипед.
— Эй…ауу? Есть тут кто?
Я подошел ближе, стало видно опрокинутое кресло за столом и лежащую рядом табличку с надписью золотом: А. Михаил. За воротами сразу начинается сад с мраморными скамьями и рассевшимися на деревьях райскими птицами, самых разных расцветок. Из-за густого куста, усыпанного белыми цветами, вышел павлин, хвост расправлен, как веер. Увидев меня, птица приветливо взмахнула крыльями и пошла по белокаменной дорожке, колыхая перьями хвоста.
Обойдя стол воровато огляделся, прислушивался к творящемуся за воротами. Через пение птиц пробились осторожные шаги, на дорожку вышел человек в белоснежном хитоне. Увидев меня вздрогнул и побежал на встречу, размахивая руками и крича:
— Стой! Не заходи внутрь!
Я остановился с занесённой ногой, медленно отступил, внимательно смотря под ноги, ожидая увидеть растяжку или мину.
— Почему?
Человек подбежал, уткнулся в невидимый барьер, точно опытный мим, провёл ладонью по воздуху.
— Это билет в один конец.
— Ну ведь это рай.
— Он самый… — по лицу мужчины пробежала тень. — В этом то и проблема.
— Но как же вечное блаженство и счастье?
— О! Оно есть, уж поверь, я тут уже тысячу лет сижу.
— Тогда ничего не понимаю…
— Ну смотри, ты хотя бы не девственником помер?
Я дёрнулся, в наше время это совсем уж постыдно, даже для девушек, а для парней так и вовсе. Ничего хуже и нет, смотрят как на прокаженного, с смесью брезгливости и жалости.
— Нет, конечно, женат был, даже дети были.
— Ну вот, значит поймешь. Вот представь, любишься ты с жинкой, классно ведь?
— Естественно!
— А второй раз подряд? А пятый? А тысяча трехсот двадцать пятый?
По спине пробежал тревожный холодок, я отшатнулся от ворот, оглянулся назад, на бесконечную пелену облаков.
— Вот, видишь, проняло! — довольно сказал мужчина. — Тут на самом деле и делать то нечего, у магометан хотя бы реки вина и распутные девки, хотя…у них там в довесок к девкам, не менее распутные парни, а на воротах лютые мордовороты. А у нас бабы отдельно, алкоголя нет, только и остаётся что бродить по саду, испытывая наслаждение и слушать пение птиц. Первый год ещё ладно… а потом хоть вешайся.
— А с воротами что?
— Так это, раз в пару столетий народ бунтует, ворота срывает, Михаил пытается всех утихомирить, но его хватают и утаскивают вглубь рая. Что поделать, наше единственное развлечение. Потом Пётр придёт и всё починит…стоп. Слышишь?
Из глубин сада доносится ругань и тяжелые шаги, птицы взметнулись над деревьями, с мелодичными криками полетели прочь.
— Что это?
— Кто. Це апостол Пётр! Беги! Он тебя просто закинет внутрь!
Минутное колебание и я побежал прочь без оглядки.