Литература — это ложь, делающая истину более правдивой...

Автор: Tom Spanbauer
Перевод с английского: Sergey Toronto

Обычно, тому, кто впервые приходит на курсы “Опасного письма” даётся на выбор одно из двух заданий. Первое — нужно описать момент после того, как ты изменился. Второе — рассказать о событии, которое ты не очень помнишь.

Оба этих задания заставляют писателя обратиться  к личному опыту, а затем построить на нём своё повествование. Мне нравится давать новым ученикам такой урок, потому что в наши дни, кажется,  существует  тенденция писать лишь  истории о вампирах, фэнтези или придумывать сюжеты, которые, по   мнению студентов, купит  Голливуд.

Но самое  важное, почему я даю эти задания —мне кажется, большинство начинающих писателей склонны полагать, что история — это нечто находящееся  вне их.

Кроме того, я считаю, что выполнение этих задач бросает вызов вере многих студентов в то, что их собственная история жизни не важна. Даёт им разрешение нарушить табу и говорить о чём-то затрагивающем их чувства.

Далай-лама однажды сказал: "когда ты кого-то встречаешь, смотри ему в глаза и будь добр к нему, потому что в этих глазах идёт великая битва".

А поскольку мы все люди, то погружаясь в  наши собственные битвы, мы вступаем в гораздо более крупное сражение, которое ещё более человечно.

Говорить о том, как быть человеком — это говорить о боли и печали в своём сердце. Чтобы вывести эту историю за пределы себя, вы должны понять свою собственную человеческую природу.

Так я писал все свои книги.  Начиная с чего-то истинного, того, что не даёт мне покоя, после я строю  рассказ  вокруг этого. И это именно то, как я создавал  мой последний роман “Я любил тебя больше”. Мой близкий друг умер, а мы не разговаривали с ним семь лет. “Я любил тебя  больше” стало для меня  способом начать понимать моё горе.

Есть еще один аспект этих двух заданий, который важно упомянуть. Хотя ты должен  написать личную историю, тебе разрешается лгать. Если ты пишешь о моменте, после которого изменился, и ты не можешь воскресить в памяти подробности — тогда лги. Если ты пытаешься вспомнить какое-то событие, которое не очень помнишь, а ты действительно  многого не помнишь — выдумай недостающие детали.

Мой учитель всегда говорил: литература — это ложь, делающая истину более правдивой.

На самом деле я думаю, что Ван Гог это тот человек, который первым  стал говорить  о необходимости вносить изменения в реальность, которая превращается в ложь и становится  истиннее  настоящей правды.

Наши истории, их  эмоциональная правдивость оживают через нас и наши слова.

Теневой стороной процесса “Опасного письма” является то, что  когда ты закончишь свой роман или рассказ, из-за того, что там много личного, для большинства  людей, твоя история будет звучать как мемуары или "Роман с ключом" (термин, относящийся к роману, в котором появляются реальные события  или люди  с вымышленными  именами).

Небольшое замечание о мемуарах. Если в моем классе есть ученик, пишущий мемуары, то он  должен соблюдать правило: лгать запрещается. Ложь — только для художественной литературы.

Так в чем же разница между романом, который основан на реальных  фактах и где изменены лишь имена и романом, написанном в стиле “Опасного письма”?

"Роман с ключом" предполагает, что писатель, скрытый  за тонкой вуалью, просто сообщает о том, что делают реальные люди, чьи имена он изменил. Он описывает явление. Это, как если бы автор был фотографом, который постоянно делает снимки реальных людей, а затем вставляет эти фотографии в книгу. Конечный продукт, авторское измышление, «роман», в этом случае представляет собой горизонтальный процесс, создающий копию реальности и похож на фотоальбом, в который помещают только  типичные  образы.

Опасный писатель — это гораздо больше, чем просто человек ведущий записи. Когда речь идет об «Опасном письме»,  мне нравится ссылаться на моего героя, художника Фрэнсиса Бэкона.

Бэкон любил рисовать Римских Пап, и очень известен своими картинами «Кричащие Папы». Бэкон всегда создавал портреты  по фотографии.

Итак, он  берёт снимок Папы Римского  — этого странного парня в митре, облачённого в странные одежды  и начинает рисовать. Бэкон говорит о своем творчестве, как о процессе, в котором  он пытается  стереть  реалистичный вид фотографии и загнать её обратно в свою нервную систему. Он хочет исказить изображение до крайности, но  искажение вновь возвращает  его к восстановлению  видимости. В результате перед нами предстаёт  поразительно жестокий, необработанный  образ сексуально подавленного, коррумпированного, манипулирующего патриархального монстра с гнилыми зубами. Бэкон видит почти всех нас, как существ  живущих за ширмами, и он утверждает, что иногда, когда люди говорят, что его работа выглядит насильственной, возможно, это происходит потому, что он смог убрать одну или две скрывающие всё завесы. Писать опасно — это писать так, как рисует Фрэнсис Бэкон. Писатель не прячется  за ширмой и записывает. Писатель — это художник, волшебник, который надевает маску. Маска — это автор, вновь создающий свою историю, смотря свежим взглядом на то, что он придумал. Оскар Уайльд сказал, что если вы хотите узнать правду, спросите человека, на котором надета маска. Человек в маске — это тот, кто скажет вам правду. «Опасный писатель» надевает свою маску «Опасного Письма» и, как настоящий волшебник, начинает создавать волшебство. Она намеренно взращивает среди своих персонажей всё то, что может пойти не так, а затем утрирует полученный результат. «Опасный писатель» манипулирует, создает напряжение и драму там, где в реальной жизни не было бы никакой напряженности и драмы. Он потворствует, искажает, преувеличивает, не создаёт типичные образы, а скорее трахает их, стирает реальность и загоняет её обратно в свою нервную систему. Он коверкает правду. Рассказывает её неправильно, странно, шиворот навыворот. Разрывает завесы, за которыми мы скрываемся. Создаёт  универсальное в обычном. Но больше всего опасный писатель лжёт. Лжёт, лжёт и лжёт. И самая замечательная вещь, во всей этой лжи, заклинаниях, искажениях, уничтожении завес, заключается в том, что через всё это писателю удаётся захватить то,  о чём мы не привыкли думать. Открывается что-то новое, пространство возможностей, способ обитания в созданном им мире. И это восходит к Фрэнсису Бэкону. Бэкон, в своих картинах, своём творчестве, говорит, что хочет уловить тайну внешнего внутри тайны созидания. То как что-то создаётся, то,  как это было вызвано в воображении, определяет внешний облик творения. Искусство создания, делает его тем, что оно есть. Я не знаю никого, кто после того как он увидел  Кричащего Папу спросил бы: это Папа Бенедикт XVI, или это Папа Франциск? Если ты выйдешь  на улицу в ясную ночь  и посмотришь на  небо, ты сможешь увидеть  “Звездную Ночь”  Ван Гога? Процесс создания  художественной литературы не является объективным и горизонтальным. Этот процесс  субъективен и вертикален. Под вертикалью я подразумеваю то, что «Опасный писатель», говоря ложь делает истину более правдивой —  то, как рассказывается история, её голос, то, как  она создаётся, как она показывает нам  вещи о которых мы не могли и помыслить — вот что делает историю, историей. Писатель «Романа с ключом» копирует реальность и пытается завуалировать то, что он скопировал. Опасный писатель создаёт всё это дерьмо. И кричит всем, чтобы его  услышали: «Черт, я просто пытаюсь пронести свой собственный опыт через это вымысел, чтобы понять мою человечность и то, что со мной произошло». Моя книга «Я любил тебя больше» — это мои измышления, раскрытие секретов в пространстве, придуманном для них. Это «Кричащий Папа Римский», которого я написал, взяв полдюжины снимков нашей жизни, и которые выплеснулись наружу из моих нервов и разбитого сердца после смерти моего друга, превратившись  в искусство. Как говорил Уильям Небесный в «Робких  охотниках»: «Осознавайте и  сделайте  из этого искусство».

Источник: https://nailedmagazine.com/editors-choice/dangerous-writing-is-writing-and-lying-by-tom-spanbauer-2/