- Ну… - Петр Ильич снял очки и покрутил в руках, старательно протирая линзы без диоптрий. – Наблюдения там, ночные, даже с тепловизором есть… две… одна…
- Вот ты, Лёнчик, сука… - Настя щелкнула в того фисташкой. – И не стыдно же а?
А, да… Пора уже прояснить кто, куда и зачем, верно? Ну и что к чему, само собой. Все просто.
Компания подобралась не просто так, на самом-то деле. Разве что знали про планы, на самом деле, только вон те два дебилушки. Почему в одном месте оказалось столько разных и не особо дружащих людей? Потому как Лёнчик порой загорался как ребенок, а Петр Ильич обладал немалым талантом убеждения. И прекрасно знал тягу Сашки к подводной охоте, морю, солнцу и красиво-загорелым девчонкам. Желательно без одежды, само собой. И прекрасно владел всей информацией о Сашкиных финансах, уже три года обитая с ним в одной комнате общаги.
Настя, дочка подруги Лёнчиковой мамы, росла с ним с самого детства. К двадцати годам выросла до пары десятков лишних кг, если не пары десятков с половиной, умению пользоваться любыми гаджетами, привязанностью к двум кошкам и Сети, а также к гиковскому образу. Что внешне в одежде, что в голове в мыслях.
Маша, все же помнят, для Лёнчика была всем, включая пятьдесят процентов маминой любви и желания помочь всем и во всем. Ужасно-прекрасная находка, чего уж там. Каждому бы странствующему рыцарю по оруженосцу с третьим размером сисек, глядишь куда мирно жили бы в свое время.
Ну и Ленка, само собой, где все ясно. Если, конечно, Лёнчик с Петром Ильичом не решили использовать ее аппетитные округлости в качестве наживки на чертового черноморского криптозавра.
Я? Ну, я, это я и все тут. Одна камера, можно сказать, уже в моих руках и запоминает каждый момент короткой курортной жизни. Точно вам говорю.
Так что поездка из развлекательно-загорательной вдруг превратилась во что-то другое. Был ли против? Нет, не с чего, мне даже понравилось еще больше, учитывая дальнейшие планы.
- Мы будем жить в двух съемных домиках и от них ходить к морю и ждать вашего сраного динозавра? – на всякий случай уточнила Настя.
Лёнчик с Петром Ильичем переглянулись.
- Та-а-а-к! – крепкая Настина ладонь громко стукнула по столу. – Еще что-то не так?
- За нами приедут через два часа, доставят на место… - Лёнчик зевнул. – Палатки там уже выставлены, даже туалет выкопан. Продукты, газ, генератор для электричества и остальное я оплатил еще из дома.
- Палатки?.. – тихонько пискнула Настя. И в глазах ее, в огромных серых глазищах, прячущихся за настоящими толстыми линзами очков, вдруг плеснул ужас.
- Ну да… - Лёнчик пожал плечами. – Палатки, море, горы, лес рядом, мелкая галька… красота, чистый воздух, хвоя и морские соленые бризы.
- И пассаты с муссонами. – Сашка отставил стакан. – Предупреждать надо.
- А у тебя, если захочешь, будет даже акваланг и все остальное. Вернее, уже есть. «Скуба», сам понимаешь.
- «Скуба»?
- Оно самое. – довольно кивнул Лёнчик. – Не как у команды Кусто, но все же.
Сашка не ответил, вдруг уставившись в глубину кувшина с лимонадом, блестевшего капельками изморози. Страшно ему, что ли?
- Так, сраные вы натуралисты… - Настя опомнилась, сразу же вернувшись в спокойное самочувствие и Сеть. – Вот тут, русским по электронному, написано, что чудовище ваше, если чуть поверить, видели в Крыму. И все последние сплетни, старые, между прочим, еще девяностых, оттуда же. Мы же не в Крыму, верно?!
Вокруг явно был не Крым, несмотря на Черное море, каштаны с платанами и жарящее солнце. Настя довольно улыбалась, глядя на оппонента, поблескивая настоящими очками и истиной. Даже стало интересно – чем же будет крыть…
- Не скажи. – Петр Ильич усмехнулся, открыл рюкзак и шлепнул на стол пластиковую папку-скоросшиватель. – Сеть, вообще-то, не самый лучший источник информации. И не полный.
- И чего там?
- Вырезки, распечатки, фотографии… - Петр Ильич довольно раскрыл папку, явив ассорти не самой лучшей бумаги, смахивающей на туалетную, фотографий такого же качества и… и вообще. – Вот, две последних, обе из «Новороссийского моряка». На, читай!
Стоило присоединиться, хотя Настя явно не любила, когда кто-то находится рядом. Пришлось ждать, пока по столу с ее стороны, резко и быстро, не прилетела первая вырезка.
- Ты их выписываешь? – поинтересовался Сашка. – Да ладно?
Они заговорили о чем-то еще, но читать оказалось интереснее.
«На побережье вновь обнаружены мертвые дельфины, выбросившиеся на берег. Как и в двух случаях прошлого месяца, самоубийственные действия эти умнейшие млекопитающие совершали ночью, когда линия побережья и пляжей не наблюдается специалистами.
Тем не менее хочется в очередной раз отметить наплевательское отношение владельцев пляжных линий Кабардинки и Витязево, где произошли схожие случаи. Всем отдыхающим известна жадность бизнесменов, отражающаяся на экономии оплат услуг ночных сторожей инвентаря и самой пляжной линии, что также приводит к ежегодным случаям гибели пьяных туристов, решивших, что им море по колено и отправляющихся в рискованные ночные заплывы…»
- И? – полюбопытствовала Настя, придвигая вторую вырезку.
Что там во второй?
«…удивительный улов рыбаков из Твери, нанявших катер у одного из жителей Сукко и отправившихся на утренний лов. Акулы-кошки, черноморские катраны, глубоководные рыбы, поднимающиеся наверх лишь в случае изменения водных слоев моря.
Как нам сообщили в новороссийском отделении Института гидрографии, за прошедшие сутки, в связи с отсутствием штормов, аномально высокой или холодной температуры, а также учитывая данные заборов и измерений, ничего подобного не наблюдалось.
Тем не менее, улов говорит сам за себя. Десяток катранов, разложенных на катерной надстройке, рыбаки-любители выложили в Инстаграмм и прочие социальные сети. Чем, сами того не желая, вызвали интерес сразу нескольких силовых ведомств. Разгадка проста: хотя катран и не является охраняемой законодательством рыбой, на снимках четко заметно отсутствие следов от рыболовецких снастей, обладающих крючками. Что в свою очередь, говорит о нарушении запрета лова рыбы с помощью прочих…»
И, действительно, чего тут такого?
Петр Ильич улыбнулся еще хитрее и выложил на стол несколько снимков. Таких, знаете, маленьких, из аппаратов в торговых центрах. Типа – зайди в ВК, выбери фото, заплати и получи. Прямоугольнички шесть на десять, не больше.
Три крохотных снимка с одной темой. Дельфинами… вернее, тем, что от них осталось. Мясо, рваные раны и все такое.
- Фу, что за гадость! – Настю передернуло.
- Не гадость, а те же самые следы, что в девяностых в Крыму. Только эти, внимание… - Петр Ильич еще шире усмехнулся. – Сделаны в Лазаревском, а вот этот и этот, между Лазаревским и Новороссийском. С разницей в неделю. И дельфины выбрасываются, а катраны всплывают… с чего? Убегают от кого-то, оставляют, так сказать, следы его путешествия.
Следы… На фотографиях-то не следы, и даже не гадость, по Настиным словами. Гадость, так то, это когда мимо тебя такси проезжает, а в окошке торчит спящая и одновременно блюющая морда. Если такси едет быстро, то гадость вдвойне, особенно тем, кто на остановке рядом стоит. А тут…
Черноморская афалина красивая. Очень красивая… или красивый? В общем, прекрасный образец дельфина во всей его красе. Да много кто их видел, из-за обучаемости и малой агрессии к человеку. В любом дельфинарии именно они примы и прочие звезды. А тут…
Афалин, натурально, ели. Гнали перед собой, одновременно отгрызая куски, кое-где добираясь даже до скелета. Гладкая темно-серая кожа на снимках еще блестела под солнцем, но только не рядом с огромными дырами на боках. На последнем еще и смотрел прямо в камеру глаз. Смотрел, наверное из-за самовнушения о их разумности, совершенно по-человечески, со страхом, замерший в момент смерти.
- Он где-то тут… -Петр Ильич сглотнул, почему-то, возможно для разнообразия, почти побелев. – Я чую его.
- Какой же ты, Петька, идиот. – Настя вздохнула. – Все испортил. Обязательно надо было их показывать?
- В смысле?
- В прямом. В воду я все равно не собиралась лезть, загорать и на берегу можно, за камерами послежу и помогу. А вот это… фу-у-у и буэ. Мясо.
Ничего себе, оказывается, у нее характер с нервами. Даже Ленка вон, надо же, подозрительно блестит глазами, рассматривая, все же с любопытством, фотографии. А Настя-то какова…
- Ты их откуда взял? – поинтересовался Сашка, прикусив губу.
- Из сети, откуда еще. Мониторил, по хэштегам нашел, по маркерам. Здесь снимали, а потом, через пару дней, фотографии подчищали, и комменты тоже.
- Комменты? – Маша покосилась на него. О-о-о, о таком повороте наш гений ей не рассказал?
- Да хорош… - Лёнчик, почему-то тоже достаточно побледневший, встал. – Все нормально, отдохнем, поснимаем море, закаты… еще может чего… или кого… красоту... да, Лен?
- Фотосессия? – томно прикусила губку Ленка.
Вот как бывает. Сашка только что себе губу чуть не отъел, явно задумавшись, и всем насрать. А эта тупая звезда сверкнула зубками, зажала чуть-чуть и уже двое молодых мужиков почти пыхтят. Беда-а-а…
- Да. – сказал Лёнчик и посмотрел на Настю и ее зеркалку на столе.
- Нет. – сказала Настя и вернулась в Сеть.
- Я тебя обожаю-у-у… - проворковала Ленка, глядя на Лёнчика, и провела по верхней губе языком. Самым кончиком. Мягко, медленно и очень ласково.
- О, звонят! – тот глянул на телефон. – Сейчас поедем.
Не Испания. И не Италия, Греция или Кипр. Тут свое очарование, кажется мне. Если хочешь его увидеть, так получится. Это же просто, на самом деле. Хочешь увидеть тайну, загадку, утонченную красоту и даже налет мистики… видишь Мону Лизу. Не хочешь, так даже стоя перед ней в Лувре, увидишь непонятного трансгендера с не самым приятным лицом. Все просто.
Так и тут.
Вместо относительно комфортного микроавтобуса от Форда или Фольксвагена обычная «буханка»? Зато пройдет где угодно, а после поворота на грунтовку это стало важнее всего остального.
Едем в неведомые ебен… дали, Настя кривится из-за пропадающей сети, а машину трясет? Зато зеленый простор, горы вдалеке и пока еще редко мелькающие каменистые берега, спускающиеся к ослепительно чистому морю, оставленные за спиной пирамидально-тополиные линии, не хуже Астурии или еще какой Кастилии.
И воздух. Чистейший сладкий воздух, такой, что просто пьянит из открытого окна. И наплевать на летящую пыль.
Да еще и кафешка по пути, где притормозил улыбчивый Саркис, оказалась выше всяких похвал. Прямо как в том самом фильме про мужиков, вилки и кризис среднего возраста пополам с трепом за баб. Да-да, все в восторге, даже Ленка, даже ставшая похожей на нормальную социализированную личность.
- Паэхалы. – улыбнулся Саркис, завел свою шайтан-арбу и…
Никогда не был сентиментальным. Но тут…
Красивые места? Именно так, не добавить, не прибавить. Своеобразная такая тут красота, любому, выросшему в средней полосе даже чуть странная. Море пока только чувствовалось, иногда мелькало где-то на горизонте сине-зеленой бескрайней полосой, но тут же пряталось, скромно теряясь за высокими холмами или даже горами, не поймешь сразу.
Трава, кое-где прямо по пояс, зеленая, сочная, клонилась под ветром нехотя, не сдаваясь. Если приоткрыть окно, наверняка стрекочут тут да там цикады, еще какие-то жуки, птицы уж точно. Жизнь на Кубани не пряталась, яркая и бесшабашная, показывала себя во всём. В ястребе, лениво кружащем на совершенно бесконечно-высоком небе без облачка, в перелетающих стайках каких-то мелких пичуг. Даже лиса как-то мелькнула сбоку, мазнула неярким рыжим пятном и пропала, спряталась.
- Вон, вон там, винаградныки! – довольно пророкотал Саркис, кивнув вбок.
Точно, именно они. Подвязанные лозы, убегавшие дорожками от асфальта, прикрытые невысокими посадками, виднелись хорошо. И Настя, именно она, все же не удержалась, опустила стекло, скрипя ручкой.
Юг ворвался внутрь, перекатываясь неуловимыми сотнями голосов из травы, с деревьев, отовсюду. Пахнуло жарко и сочно, сладко и чуть горьковато, растворяя всех в себе, неумолимо, с какой-то детской радостью привязывая к нагретому солнцем окоему. Заставило улыбнуться всех, даже хмурого Петра Ильича, мотнувшего головой с ещё ощущаемым недоверием к самому себе. А ведь…
Да ведь ему точно захотелось высунуться из машины, раскинув руки и заорать какую-то ерунду, просто так, потому что красиво, солнечно, привольно… О как расколбасило умника, хочется ему воли и веселья.
Чуть позже «буханка» скатилась на грунтовку, направо, понеслась вдоль уже выжженных солнцем полей, к все ближе и ближе мелькающим кускам моря. Окно Петр Ильич снова закрыл, больно уж яро внутрь врывался юг, чередуя пыль с колкой мертвой травой, летящей из-под покрышек, не умещающихся на узкой ленточке дороги.
Палатки впрямь поставили. Четыре туристических, ярко-рыжих и одну красную, большую да с предбанником, качающихся на дугах под ветром с моря. За разлапистым непонятным деревцем белела свежей краской будка деревенского клозета, сиял начищенным самоваром умывальник и темнели большие пластиковые емкости с водой рядом. Почти брат-близнец Саркиса, Самвел, помахав рукой, отодвинулся, чтобы не попасть под взрыв пыли из-под колес.
- Привэт! – Самвел поздоровался, закрутился вокруг Ленки, не обращая внимания на взгляды Лёнчика. – Красавица, показать все интересное?
И куда почти делся акцент, а?
- Сами посмотрим, - отрезал Лёнчик, косясь на Ленку, красиво улыбающуюся и крутящую третью сверху пуговку своей безрукавки. Расстегнутую, само собой.
Самвел, вспыхнув, открыл рот и… И заработал незаметный пинок от брата.
- Вэрно, самы увидете. – Саркис кивнул. – Пашлы, покажу, как баллоны к плитке подключать.
- Пойдем, - Сашка положил руку на плечо Самвела, именно Самвела, чуть сжал. Самвел вдруг покраснел. Совершенно не массивный с виду Сашка, вот сюрприз, хватку имел железную. Маленькому, как врал в поезде, вместо игрушек молоток давали и деревяшку с гвоздями. Потом плоскогубцы, гвозди доставать. Ну и так далее, врал, как мог.
- С детства не подключал газовый баллон, - проинформировал Сашка, - боюсь, разучился.
- Пайдём. – Самвел, выпущенный Саньком, с уважением посмотрел на гибко-жилистого любителя плиток «Турист», покосился на Ленкину задницу, сейчас торчавшую из машины, вздохнул и двинулся к лагерю.
- Хоть какая-то польза от нашего спортсмэна, - фыркнула Маша, выйдя из своего молчания, длившегося часа два. – Лёнчик, ты мне не…
Лёнчик, явно «не», уже тащил к лагерю Ленкин чемодан и баул.
Маша хотела что-то сказать, шевельнула своими почти пухлыми, красно-испанскими губами, но… Но просто блеснула карими очами и понесла все свое туда же. Сама. Помолчишь тут, пожалуй, когда твоя безнадежная любовь только и делает, что вертится вокруг одной тощей и странно грудастой швабры, так и увивается, чуть не пуская слюну. Интересный вид мазохизма, что и сказать…
Не, ну серьезно, наблюдая за их отношениями, так все больше поражаюсь странным изломам и изгибам человеческой психологии. Хотелось бы сказать, что женской, но это все же не правда. У мужиков она тоже, та еще мадам, такие загогулины выдает, мама не горюй.
Саркис и Самвел уехали через час. Аккурат когда стемнело. И даже помогли принести всякого разного хвороста для ночного костра. Какая же природа без костра, треска полыхающих веток, стреляющих угольков и шепчущей, бархатно-черной, морской ночи? Именно, что природа. На поход все мероприятие пока совершенно не тянуло, несмотря на палатки и остальное.
«Остальное», кстати, первой опробовала Настя. И, выйдя, бледная, с взором, застывшим вслед удалявшейся «буханке», только и смогла что:
- И чего же, блядь, мы тут с вами делать будем?!
А в ответ… А в ответ, как водится, тишина. Кого тут больно волновали вопросы выживания и, само собой, психологические драмы гиканутой мадам, чьи достоинства заключались в правильном выборе ракурса съемки и нажатии пальца на спуск фотоаппарата ровно когда оно необходимо? Да никого, на самом деле, перебесится и все будет хорошо.
Так и вышло, в сущности. Когда костер разгорелся вовсю, ночь накрыла все вокруг темнотой, чуть посверкивающей звездами и дышащей морем за дюнами, Настя, закутавшись в безразмерный желтый свитер с капюшоном, отрастившим заячьи уши, сидела на раскладном стуле и смотрела в пламя.
На само море взглянуть почти и не успели. И, хотя оно оказалось, как парное молоко, купаться в темноте почему-то никто не спешил. А, говорили, пурга и ересь этот ваш змей, ну-ну…
- Спать хочется. – томно протянула Ленка и посмотрела на Лёнчика.
Лёнчик, по своему обычаю тупя, только кивнул, приканчивая третью банку пива.
- Иди да спи, - буркнула Маша, подкинув пару веток.
Костер чуть не съехал, стрельнув в Ленку несколькими жидко-пылающими брызгами.
- Ты дура! – рыкнула красотка, неожиданно проявив талант командирского голоса. – Сука тупая!
- Я тебе сейчас волосы-то повыдираю… - радостно улыбнулась Маша, жутко любившая институтскими вечерами волейбол, бассейн и, совсем немножко, бокс в компании пацанов младших курсов.
- Тихо! – Сашка пересел, оказавшись между ними. – Это костер, случайно вышло. Хорош гавкаться.
- Да она! – Маша вскочила, уставилась на Ленку, ощутимо желая прописать ей хук. Ну, или кросс. – Да я…
- Спокойно. – Сашка поднял руки. – Хорош.
Извиняться никто из дам не подумал, но и от костра ни одна не ушла. Так и сидели, ожесточенно думая о мраке с бездной боли в сторону друг друга. Жестокие женщины существа, как не крути.
Ночь шуршала вокруг, перекликалась редкими странными криками, вздыхала никогда не спящим морем, трещала сгорающим деревом и этим днем. Пахло горько и, одновременно, странно пьяняще.
- Чуете? – Настя накинула капюшон, смешная и нелепая в своем желтом идиотизме. - Можжевельника много вокруг.
- А я думаю-у-у… - протянула Ленка. – Чем таким знакомым пахнет…
- Ты думать умеешь? – непритворно удивилась Маша.
- Хорош! – Лёнчик смял банку. – Почему знакомым?
- Каде.
Уставились на нее все, кроме Насти.
- Мужской парфюм, из Прованса… - стекла блеснули, отражая костер. – Или типа Прованса. Продается в магазинах Окситан. У нас в институте им декан юридического пользуется…
И посмотрела на Ленку, учившуюся точно там, где декан любил ароматы Франции и почему-то имевшую весьма хорошие оценки. Та только пожала плечами.
- Интересный запах, мне нравится! – Петр Ильич, давясь, все никак не мог докончить вторую банку пива. – Надо себе будет купить, да, Лен?
Ленка ответом его не удостоила.
- Тут морем пахнет. – Сашка шевельнул носом. – Вкусно.
- Запах вечности.
Теперь они уставились на меня.
- Поэт, е-мое… - протянул явно нетрезвый Лёнчик. – Вечностью ему пахнет.
А разве это не правда? Так что очередь пожимать плечами добралась ко мне.
- Люди здесь жили всегда, это не север, не пустыни, не высокогорье. Кого тут только не случилось, от греков древних и до греков почти современных, удравших при Екатерине от турок. Скифы, аланы, татары, киммерийцы, гунны, греки, опять же, турки, кумыки, всех не перечислить.
- И змей! – Петр Ильич икнул. – Он тоже жил тут всегда!
- Хорош бухать! – рявкнула злющая и не выпустившая пар Маша. – Щас понесет…
И оказалась права.
- Не, а вы чо, не верите? Еще при Юстиниане писали про чудовище, разорявшее рыбаков у Константинополя и дальше в море. Два отряда дромонов отправили, а это вам не шутки, дромоны! Это знаете, какие корабли были… И-и-к… Раз отправили, то было что-то, было!
- Было, было, успокойся. – Сашка толкнул Лёнчика, тупо смотревшего в огонь. – Ты мне на хера костюм заказал без баллонов?
- А?
- Говорю, маска, ласты, костюм, все есть… баллоны-то где, дышать чем, если нырять?
- Трубка же есть…
- Пьяный ты дебил… - Сашка сплюнул. – Да и хрен на тебя, ваши проблемы, идиоты. Динозавра им ищи, плавай тут, медуз с рапанами рассматривай.
- Ты бы поплыл туда? – Настя кивнула в сторону моря. – Поплыл?
- Ты думаешь, там змей и я такой выплыл, а он ждет? – поинтересовался Сашка. – Да снимки эти, с дельфинами, их в сети найти вообще не вопрос. Потом окажется, откуда-то с Фиджи, где дельфин из-за тигровой погиб. Тоже мне, специалист по хордовым нашелся, укус неизвестного вида рассмотрел на фейке каком-то.
- Ч-о-о-о? – пьяно-обиженно всхрапнул уже задремавший Петр Ильич. – Я-а-а…
- Я, я… головка… от землекопного снаряда. Спать иди, Петя.
- А вдруг он прав?
Сашка прищурился, рассматривая меня через начавшее гаснуть пламя.
- Знаешь, что говорят желающие верить про мегалодона?
- Кто это? – хлопнула ресницами совершенно не уставшая с виду Ленка.
- Самая большая акула за всю историю Земли, - Сашка хмыкнул, - ровесница динозавров. Питалась прото-китами и обитала во всем тогдашнем мировом океане. Любители акул, размерами с рейсовый автобус, все жаждут найти ее живой. Надеются на Марианскую впадину, мол, там могла выжить. Зубы используют, как доказательство…
- Какие? – неожиданно, но Ленка заинтересовалась.
- Тралили дно в Тихом и нашли зубы, возрастом в десять тысяч лет. А это, дорогая, почти ничего для вечности и ученых. Вот и верят, такие как Петр Ильич, что акула жива и где-то там жрет себе потихоньку кашалотов и полосатиков. Кино не видела, что ли, со Стетхемом, где он ее ногами и руками забил до смерти?
- Акулу?!
Сашка вздохнул.
- Ну да, тупо получилось, не смешно.
- Ты поплыл бы туда? – Настя снова повторила вопрос.
- Да. Тут берег уходит недалеко, отмелей, как в Анапе, нет. Даже без лодки можно отойти далеко. Хотя, чего можно, кроме ракушек, найти метров на пятьдесят-сто от берега, не представляю. Так что, будь баллоны, не будь… Ерунда, это все. Да и одному нырять…
А по глазам было видно – нырнул бы. Хоть один, хоть вдвоем, хоть от берега бы плыл своим ходом. Цапанул его чем-то Петр Ильич, так и заставил внутри шалых Сашкиных глаз гореть нехороший такой огонек. Раньше такой вел сорвиголов на Северный полюс, в джунгли Конго или на острова с каннибалами-яванцами, а сейчас… а сейчас и приложить себя авантюристу некуда. И негде, не считая Эвереста и океана.
- Пойдемте спать. – Маша встала. – Мальчишки, поможете этих вот затащить?
Как же не помочь?
Продолжение следует