Флавия Аэция историки называют последним римлянином. И этот человек - патриций, консул и полководец - в полной мере заслужил такой эпитет. В эпоху, когда Западная Римская империя дышала на ладан и готова была вот-вот рухнуть под натиском варварских племен, Аэций был одним из немногих, кто пытался сохранить государство и чуть ли не единственным, кто имел для этого способности. Он продемонстрировал их в битвах с германцами на Дунае и Рейне, но ярче всего они проявились в противостоянии с «бичом Божьим» Аттилой - предводителем гуннов, которые в V веке катком прошли по Европе, оставляя после себя кровь, огонь и слезы.
Решающая встреча Аэция и Аттилы, произошла в 451 году в Галлии, на Каталаунских полях.
Битва была грандиозной, друг с другом сражались не только римляне и гунны, но еще с десяток народов, населявших тогда Европу - готы, герулы, гепиды, аланы, франки... Как пишет готский историк Иордан, Каталаунские поля устилали тела погибших и раненых, а ручейки превратились в кровавые реки.
Гунны идут на запад
О гуннах римляне услышали в конце IV века. Тогда эти кочевники, появившись в северном Причерноморье из далеких азиатских степей, разгромили королевство готов и двинулись дальше на запад. В начале следующего столетия они уже в центральной Европе, пасут лошадей на Великой Венгерской равнине. Громят соседей-германцев и время от времени переходят Дунай - тревожат Восточную Римскую империю. В 444 году, расправившись с родным братом Бледой, к власти над гуннами приходит Аттила. У этого человека широкие планы: варвары должны гуннам беспрекословно подчиняться, а Рим и Константинополь платить дань. Таков новый мировой порядок! Аттила разоряет Грецию, подходит к стенам Константинополя, вынуждает восточного императора Феодосия II откупаться золотом.
В западной империи, в Риме, а, точнее, в Равенне, где находился тогда императорский двор, с тревогой наблюдают за активностью Аттилы. Понимают: если он обрушится всей своей мощью на Галлию и Италию, о «вечном Риме» можно будет забыть. Но до поры у Равенны и Аттилы отношения неплохие. Причина тому - Аэций. Еще в юном возрасте он провел у гуннов несколько лет в заложниках, приобрел там связи и даже влияние. С Аттилой было очень тяжело о чем-либо договориться, у Аэция это получалось. Гунны помогают римлянам воевать с вестготами, обосновавшимися в то время в Аквитании - на юго-западе нынешней Франции. Не без содействия Аэция Аттила громит досаждающее Риму племя бургундов, убивая при этом 20 тысяч человек.
Однако союз и дружба не могут продолжаться бесконечно.
Зерно вражды посеял Гейзерих
Если верить историку Иордану, зерно вражды посеял правитель вандалов Гейзерих. История началась с личной обиды. Король вестготов Теодорих выдал свою дочь за сына Гейзериха. А через некоторое время несчастная девушка вернулась к отцу с вырванными ноздрями и отрезанными ушами - красавице устроили садистскую экзекуцию, заподозрив в покушении на молодого мужа. Девушка, мол, хотела подмешать яд в чашу с вином. Надо ли говорить, что король вестготов был разъярен таким отношением к родной дочери и поклялся отомстить. Гейзерих все это прекрасно понимает и, опасаясь войны с готами, строчит послание Аттиле, пытаясь подтолкнуть того к нападению на Теодориха. Аттила не прочь разграбить Аквитанию, он вообще не прочь пограбить всю Европу, но нужно соблюдать какие-то элементарные правила дипломатии. Поэтому вождь гуннов отправляет послов в Равенну, предлагая римлянам расправиться с готами совместными усилиями: мол, вам они ведь тоже надоели, не по своей же воле вы отдали им Аквитанию. Но Аэций, главнокомандующий римскими войсками и фактически правитель империи, понимает, что намерения Аттилы зашли слишком далеко, и на этот раз союз с гуннами добром не кончится. «Это очень плохая идея» , - твердо заявляет он императору Валентиниану. Император далек от политики, его больше интересуют юные девы, поэтому, не раздумывая, соглашается со своим командиром:
- Поступай, как знаешь.
Аэций и поступает - договаривается с королем Теодорихом о совместной борьбе против гуннов.
- Вы сами вынесли себе приговор - теперь умоетесь кровью, - бросил, обидевшись, Аттила, когда ему прочитали ответ римлян.
Разминка перед битвой
Весной 451 года огромная армия гуннов и их многочисленных сателлитов перешла Рейн и вторглось в Галлию. Аттила сжег и разграбил Майнц, Трир, Турне, Реймс, Амьен... В начале лета подошел к Орлеану, который защищало войско вождя аланов Сангибана, формального союзника и вассала Рима. Как вскоре выяснилось, Сангибан не собирался защищать город, Аттиле почти удалось договорить о сдаче Орлеана... Но гуннов опередили Аэций и Теодорих. Объединенное войско римлян и вестготов подошло к Орлеану и заняло город. Аттила не решается на битву, отступает на север, ищет более выгодное место для сражения, ему нужна широкая безлесная равнина, чтобы развернуть свою могучую конницу. Аэций и Теодорих начинают преследование. Отход Аттилы прикрывает отряд гепидов, который однажды ночью настигают двигавшиеся в авангарде войска Аэция франки. Завязывается кровопролитный бой, который, если верить Иордану, уносит жизни 15 тысяч воинов...
И это была просто разминка. Генеральное сражение Аттила решается дать через несколько дней, в июле 451 года, на Каталаунских полях - внушительных размеров равнине, расположенной на территории современной Шампани. Здесь ничто не должно помешать стремительному натиску кавалерии гуннов. И когда Аэций увидел длинную черную полоску неприятельских войск, занимавших, как казалось, всю линию горизонта, ему стало не по себе.
Плохое предзнаменование
В центре своего боевого построения, в его сердце, Аттила расположил своих соплеменников - гуннов. На правом фланге стояли гепиды короля Ардариха, на левом - остготы под командованием Валамира. А были еще ругии, саксы, тюринги, скиры... Не менее разношерстная публика собралась и под знаменами Аэция. В центре, напротив главных сил Аттилы, римский полководец расположил алан Сангибана - преимущественно конных лучников, умеющих сражаться с гуннами. Слева стоял сам Аэций и его союзники франки, справа - вестготы короля Теодориха, которые нос к носу должны были столкнуться со своими близкими родичами - остготами Валамира. Гот готу больше не брат и даже не товарищ.
Перед битвой Аттила обращается к богам. Жрецы гадают на внутренностях и костях животных и выносят вердикт:
- Дела плохи, вождь! Ты проиграешь! Но зато убьешь вражеского короля.
Аттила расстроен и угнетен. Но он понимает, что не может вот так, с позором, покинуть Галлию. Как будут смотреть после этого на великого Аттилу его гуннские подданные и германские рабы? И вождь приказывает начинать битву, но только не ранним утром, а после обеда - чтобы, если всё пойдет не так, как нужно гуннам, была возможность раствориться в темноте - укрыться за повозками, которыми гунны, словно стеной, окружили свой лагерь.
Багровые реки
Противников отделяет расстояние, равное трем полетам стрелы. Примерно в центре равнины - небольшая возвышенность. Туда-то и устремляются фланговые отряды Аттилы - гепиды и остготы. Захват возвышенности сулит большие преимущества. Находящийся сверху всегда имеет преимущество. Однако Аттила опаздывает - гребень уже под контролем римлян и вестготов. Они сверху, и поэтому без особых проблем отражают натиск неприятеля, отбрасывают его на исходные позиции.
Аттила в бешенстве, он рвет и мечет, его конь грызет удила, изо рта бурлит пена. Великий Аттила выезжает к войску и обращается к воинам с пламенной речью, затем лично ведет гуннов в решающую атаку. Завязывается жестокая схватка, аланы опрокинуты, Аттила пытается ударить во фланг римлянам и франкам. На другом фланге остготы усиливают натиск на вестготов, Веламир ищет глазами Теодориха, чтобы лично размозжить ему голову.
«Сходятся врукопашную; битва - лютая, переменная, зверская, упорная, - пишет Иордан. - О подобном бое никогда до сих пор не рассказывала никакая древность».
Сбывается одно из предсказаний гуннских жрецов - со свистом копье вонзается в голову королю вестготов Теодориху, он падает с лошади, его тело топчут копыта своих и чужих лошадей. Вскоре он завален грудой раненых и мертвецов. Однако его подданные не знают о смерти своего короля, сражаются яростно, и в конце-концов берут верх. Уже в сумерках сын Тедориха Торисмунд пробивается с отрядом к лагерю гуннов и едва не убивает самого Аттилу. С не меньшим упорством сражаются и отряды Аэция - вскоре они обращают в бегство гепидов Ардариха...
Вождю гуннов не остается ничего иного, как укрыться в лагере, за повозками, и занять там оборону. На поле боя остаются лежать, по сведениям Иордана, не менее 150 тысяч человек. По данным другого источника, - испанского епископа Идация, - погибших в два раза больше. Сведения эти, конечно, сильно преувеличены, но тот факт, что Каталаунские поля затопили багровые реки, отмечают многие источники.
Роковая ошибка Аэция
Ночью атаковать лагерь гуннов союзники не решились, а наутро стало известно о смерти короля Теодориха - его долго искали, пока золоченый шлем монарха не сверкнул под горой трупов. Короля вытащили на свет божий, положили на широкий готский щит, подняли, произнесли подобающие речи... А штурм лагеря снова отложили. Надо сказать, Аттила был готов к обороне, он собирался защищаться до последнего, даже приказал соорудить погребальный костер из конских седел, чтобы броситься туда, если умрет последняя надежда на спасение.
«Он был подобен льву, прижатому охотничьими копьями к пещере и мечущемуся у входа в нее: уже не смея подняться на задние лапы, он все-таки не перестает ужасать окрестности своим ревом», - так описывает Аттилу историк Иордан.
Но атаки так не последовало. Торисмунд жаждал расправиться с гуннами, хотел уничтожить Аттилу, чтобы отомстить за отца, но Аэций его отговорил. Римский военачальник стал настойчиво убеждать юного гота, наследника престола, вернуться в Тулузу:
- Скорей возвращайся в свою страну, чтобы из-за происков брата ты не лишился отцовского королевства*.
Торисмунд после мучительных раздумий согласился и покинул со своим войском обагренные кровью Каталаунские поля. А вслед за ним ушел и Аттила. Аэций наблюдал за ним с возвышенности, но даже не пытался преследовать. У него была возможность расправиться с гуннами, но он этого не сделал. Почему? Историки сходятся во мнении, что Аэций боялся чрезмерного усиления вестготов, с которыми прочного мира у Рима никогда не было. Последний римлянин хотел политического равновесия: на одной чаше весов готы, на другой гунны, а управляет весами - он, Флавий Аэций.
Но, как выяснилось очень скоро, Аэций жестоко ошибся - Аттилу нужно было добивать там, на Каталаунских полях, потому что следующей его целью стала Италия. В 452 году, через год после поражения от Аэция, он ворвался в страну через альпийские проходы, захватил Аквилею, Медиоланум, разграбил и сжег другие города. У Аэция не было сил, чтобы защитить родину. И готы, конечно, на помощь не пришли.
Смерти Аттилы и Аэция очень похожи. Они погибли с разницей в один год, и оба были убиты. Вождя гуннов, по одной из версий, в 453 году заколола молодая жена. Римский полководец погиб год спустя от руки собственного императора - Валентиниана. После гибели этих людей - пожалуй, самых выдающихся людей своей эпохи, - всё было кончено и с державой гуннов, ее былая мощь никогда больше не возродится, и с Западной Римской империей - защитников у нее больше не нашлось.
Через 22 года после смерти Флавия Аэция германский вождь Одоакр сверг юного императора Ромула Августула и поставил жирную точку в истории античного Рима.
* - цитата по Григорию Турскому.
©Алексей Денисенков
Понравился текст? Ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Аттила и аисты: победы, обиды и смерть сурового предводителя гуннов
Римский мир против вандалов: как король Гейзерих унизил сразу две империи
